Том 4. Повести и рассказы, статьи 1844-1854

Тургенев Иван Сергеевич

…вспомним аббата Прево — «Павла и Виргинию». — «Histoire de Manon Lescaut» («История Манон Леско», 1731) — часть романа аббата Прево (д’Экзиль Антуан Франсуа, 1697–1763) «M'emoires et aventures d’un homme de qualit'e qui s’est retir'e du monde». («Манон Леско» составляет два заключительных тома — 7 и 8 этого романа и имеет самостоятельное значение.) Бернарден де Сен-Пьер Жак Анри (1737–1814) — французский писатель, роман которого «Поль и Виргиния» (1787) пользовался большой популярностью.

…веет «Собранием образцовых сочинений»… — Тургенев имеет в виду «Собрание образцовых русских сочинений и переводов в прозе», изданное Обществом любителей отечественной словесности. Ч. 1–6, СПб., 1815–1817 (издание второе — 1822–1824). В «Собрании образцовых русских сочинений…», выдержанном в традициях теории классицизма, были напечатаны произведения Феофана Прокоповича, митрополита Филарета, М. В. Ломоносова, М. М. Хераскова, А. С. Кайсарова, М. Т. Каченовского, Д. В. Фонвизина, А. А. Шишкова и др. Из писателей начала XIX века в это издание были включены лишь H. M. Карамзин и В. А. Жуковский.

Несколько

слов о новой комедии г. Островского «Бедная невеста»

Печатается по тексту: Т, Соч, 1880,т. 1, с. 282–292.

Впервые опубликовано: Совр,1852, № 3, отд. III, с. 1–9, с подписью «И. Т.» В оглавлении — «И. С. Т.» (ценз. разр. 29 февраля 1852).

В собрание сочинений впервые включено в издании: Т, Соч, 1880.

Автограф неизвестен.

В издании 1880 г. статья ошибочно датирована 1851 годом. Она, очевидно, была написана Тургеневым в 20-х числах февраля 1852 г., не ранее 19 февраля (ценз. разрешение № 4 «Москвитянина», содержащего комедию Островского «Бедная невеста») и не позже 29 февраля (ценз. разрешение кн. 3 «Современника»). Ознакомиться с пьесой Островского во время своего приезда в Москву в первой половине ноября 1851 г. Тургенев не мог. Первые чтения «Бедной невесты» состоялись в Москве лишь в конце ноября — начале декабря в узком кругу друзей драматурга — членов «молодой редакции» «Москвитянина», а затем в декабре 1851 г. в салоне Е. П. Ростопчиной ( БарсуковН. П. Жизнь и труды М. П. Погодина. СПб., 1897. Т. XI, с. 392–393).

Публикация в «Москвитянине» 1850 г. первой комедии Островского «Свои люди — сочтемся!» произвела большое впечатление на Тургенева. Прежде чем пьеса была напечатана, ее автор и актер П. М. Садовский выступали с чтением комедии в литературных салонах Москвы. Одно из чтений состоялось в доме В. П. Боткина. О пьесе Островского и ее успехе Тургенев, находившийся в Париже, мог узнать прежде ее появления в печати от Герцена. Около 17 марта 1850 г. Герцен получил от Грановского письмо с характеристикой политической ситуации в России и рассказом о комедии Островского, ее содержании и значении. 23 марта 1850 г. Герцен сообщал Г. Гервегу, что читал письма Огарева из России вместе с И. С. Тургеневым (Герцен,т. XXIII, с. 323).

Очевидно, и полученное Герценом около этого времени письмо Грановского оказалось в поле зрения Тургенева.

Комедия «Свои люди — сочтемся!» была воспринята литераторами разных направлений как сенсация, начало поприща нового крупного писателя и даже признак того, что «у нас рождается своя театральная литература» (слова Е. П. Ростопчиной. См.: БарсуковН. Жизнь и труды М. П. Погодина. Т. XI, с. 69). П. А. Плетнев, отмечая в письме к Жуковскому, что «род и характер этой пьесы относится к гоголевским», подчеркивал: «Но тут нет подражания…» ( ПлетневП. А. Сочинения и переписка. СПб., 1885. Т. 3, с. 641).

Тургенев тоже воспринял «Свои люди — сочтемся!» как оригинальное произведение гоголевского направления. Впоследствии, в «Литературных и житейских воспоминаниях», говоря о появившихся после смерти Белинского, но близких по своему духу устремлениям великого критика авторах, Тургенев писал: «Как бы порадовался он <Белинский> поэтическому дару Л. Н. Толстого, силе Островского», а в письме к А. Ф. Писемскому от 9(21 ноября) 1869 пояснял, что, говоря о силе Островского, он относил это определение к нему как «творцу „Своих людей“ и др.».

В начале 1850-х годов творчество Островскою становилось предметом оживленных споров. После первых лет «затишья», наступившего в литературе в 1848 году, поиски путей дальнейшего развития реалистического искусства в начале 50-х годов приняли хотя и заглушённый цензурным террором, но явный характер. Борьба между сторонниками и противниками гоголевского направления, «натуральной школы», самое название которой подверглось запрету, возобновилась, становясь основным содержанием литературных споров. Кружок молодой редакции «Москвитянина» выдвигал Островского в качестве главы нового направления, долженствующею сменить гоголевское. 5 марта 1852 г. Боткин сообщал Тургеневу: «…слышно, что Григорьев „утратил последнюю каплю рассудка, оставшуюся у него“, — восторгаясь чтением сего произведения <„Бедной невесты“>, в котором усматривает — целые миры» (Боткин и Тургенев,с. 26). В четвертой статье своего обзора «Русская литература в 1851 году» (Москв,1852, № 4) Ап. Григорьев писал: «От кого именно ждем мы этого нового слова, мы имеем право сказать уже прямо в настоящую минуту: „Бедная невеста“ предстоит суду публики, и смешно было бы нам… отрицаться от того, что в этом новом произведении автора комедии „Свои люди — сочтемся“ мы видим новые надежды для искусства» ( Ап. Григорьев. Полное собр. соч. под редакцией Вас. Спиридонова. Пг., 1918. Т. 1, с. 140).

Оценка Тургеневым «Бедной невесты» во многом определялась стремлением противопоставить свое отношение к этому произведению неумеренным восторгам Ап. Григорьева. В начале статьи Тургенев прямо мотивирует обращение к творчеству Островского необходимостью выразить свое отношение к «писателю, так высоко поставленному сочинителями московских критик».

Тургенев давал понять, что Островский переживает творческий кризис, что его вторая большая пьеса, «Бедная невеста», слабее первой, «Свои люди — сочтемся!», и что не дифирамбы, а деловая критика может оказать положительное воздействие на становление его дарования. Полемически прозвучали в статье Тургенева утверждение, что высшие достижения творчества Островского непосредственно связаны с влиянием Гоголя, и намек на то, что комедия Островского не свободна от прямого подражания Гоголю. В статье

Тургенева выражена мысль о том, что отход от гоголевских традиций приводит Островского не к открытию нового принципа, «нового слова», составляющего эпоху в искусстве, а к снижению художественных достоинств и общественного значения его произведений. Полемична была последняя фраза статьи, в которой Тургенев утверждал, что творчество Островского не внушает больших надежд. Эту фразу, как бы отвечающую на торжественные пророчества «Москвитянина», Тургенев снял при подготовке статьи для Собрания сочинений 1880 года, отметив в подстрочном примечании: «…А. Н. Островский посрамил мои опасения и более нежели оправдал мои надежды». Критикуя «Бедную невесту» Островского и отказываясь видеть в его творчестве «новое слово», дающее основание противопоставить его всей предшествовавшей и современной литературе, Тургенев относился к Островскому как к соратнику по борьбе за реалистическую драматургию. Его беспокоило, как воспримет Островский последнюю фразу статьи, и Боткин своеобразно успокаивал его: «Твое письмо касательно окончания — я просил довести до сведения Островского; что до меня, я рад такому неожиданному концу — он исправляет отчасти сладковатый тон статьи». «На статейке лежит тон какого-то сдерживаемого поклонения», — упрекал он своего корреспондента и убеждал его: «…если б ты взял другой тон, — она вышла бы несравненно лучше» (Боткин и Тургенев,с. 28–29). Боткин считал главной задачей в критике Островского посрамление его апологета — Ап. Григорьева, и на этом пути он не останавливался перед тем, чтобы в крайне резких тонах отозваться о комедии, которую сам он расценивал как «произведение, достойное уважения» (там же, с. 25). Тургенев же, с самого начала своей критической деятельности выступивший как соратник Белинского в борьбе за реализм литературы, в данном случае стремился прежде всего дать полезные советы талантливому драматургу и сделать это в такой форме, чтобы Островский захотел и смог ими воспользоваться. Не случайно Островский учел ряд замечаний Тургенева в 1858 году при подготовке первого собрания своих сочинений. Он значительно сократил текст комедии, выбросил ряд повторявшихся в репликах действующих лиц фраз, уничтожил некоторые длинноты в действии I (явл. 13) и в действии V (явл. 9 и 11), заменил разговор двух свах «голосом из толпы», как бы учитывая замечание Тургенева о сходстве этих свах со свахой из «Женитьбы» Гоголя, снял резонерское признание Марьи Андреевны в 5 явлении V действия.

Многие высказанные Тургеневым частные замечания были поддержаны критиком «Отечественных записок» (1852, № 4, отдел VI, с. 125 и 129, автор — А. Д. Галахов; см.: ЕгоровБ. Ф. Ошибочно приписанные С. С. Дудышкину статьи. — Уч. зап. Тартуского университета. 1962, вып. 119, с. 230) и А. В. Дружининым в «Библиотеке для чтения» (1852, № 4, Смесь, с. 206, 209–210). Однако ни критик «Отечественных записок», ни Дружинин не поддержали важного положения статьи Тургенева о том, что сильные стороны пьесы Островского «Бедная невеста» связаны с гоголевским влиянием, что Островский является писателем гоголевского направления и может оправдать надежды, которые возлагаются на его талант, только двигаясь по этому пути. Статья была заказана Галахову А. А. Краевским с явным намерением противопоставить ее отзыву Тургенева о «Бедной невесте». Торопя Галахова, Краевский писал ему 13 марта 1852 г.: «Бога ради, шлите скорее разбор „Бедной невесты“. Разбором Тургенева я совсем недоволен; спорил с ним до слез и с некоторых пунктов сбил его. Он отзывается тем, что его просили написать в „Соврем <енник>“, что все будут знать имя автора статьи, пишущего также в драматическом роде; след<овательно>, ему должно быть деликатным. Но это не оправдание. По-моему, вся пьеса — ряд сцен, из которых иные очень хороши, напр<имер>, первое признание в любви простой, полуобразованной девушки мещанского круга (тут есть что-то свежее, первобытное); в целом пьеса нуль; характеров нет, идеи тоже. „Своим людям“ она совсем чужая, чуть ли не справедливы слухи о непринадлежности „Своих людей“ Островскому. Ваш Григорьев (он решительно timbr'e <тронутый> уже воспел оду новой комедии, другие, вероятно, подтянут… Шлите же скорее» (ИРЛИ,ф. 119, № 62; сообщено Е. В. Свиясовым).

Таким образом Краевский сам засвидетельствовал, что был в числе лиц, пытавшихся воздействовать на Тургенева, заставить его резко выступить против Островского. Резкость тона, которой требовал редактор «Отечественных записок», неуважительное отношение к таланту автора «Бедной невесты» дали себя знать в статье Галахова.

Если Тургенев призывал автора «Бедной невесты» усовершенствовать свое мастерство и развивать творческие принципы, воплотившиеся в комедии «Свои люди — сочтемся!», то Дружинин советовал молодому драматургу порвать с традицией сатирической общественной драматургии и отразить в своем творчестве положительные начала современной жизни. Таким образом, Дружинин сближался с А. Григорьевым в тенденции противопоставлять Островского натуральной школе. Этим объясняется скрытый выпад против Тургенева, который содержался в XXIX письме Иногороднего подписчика. Заявляя здесь, что «в Петербурге о нем <об Островском> отозвались тем же тоном, как отозвались недавно о г-же Тур, авторе романа „Племянница“» [120] , Дружинин явно намекал на Тургенева, который незадолго до того, в январском номере «Современника» за 1852 г., опубликовал рецензию на этот роман. Рецензия Тургенева, объективно определявшая скромные размеры дарования писательницы, творчество которой весьма высоко оценивалось рядом критиков, была воспринята и самой Евг. Тур (Е. В. Салиас де Турнемир) и некоторыми близкими к ней литераторами (П. Н. Кудрявцевым, M. H. Катковым и др.) как резкая и высокомерная.

120

ДружининА. В. Собр. соч. СПб., 1865. Т. 6, с. 636.