Том 5. Литургия мне
Шрифт:
Стихи приводят Рогачеву в нервное настроение. Она говорит испуганно:
— Катя, ты опять видела Михаила?
Катя. Да, я видела его у Луногорских. Я говорила с ним долго, долго. (Вздыхает счастливо, улыбается и говорит радостно.)Он сегодня обещал прийти к нам.
Рогачева. Зачем?
Катя. Такие редкие встречи и такие сладкие!
Рогачева (сердито).
Катя (решительно). Я его пригласила.
Рогачева. Напрасно.
Катя. Я люблю, я хочу, — ах, мама, ты этого не понимаешь!
Рогачева. Ты много понимаешь! Ничего хорошего из этого не выйдет.
Катя. Мой милый, мой прекрасный Михаил! Он никогда не сделал ничего недолжного. Он — благородный, чистый. Он слишком благородный. Он лучше меня.
Рогачева (с досадою). Ну, еще бы!
Катя. Я люблю, люблю его! Когда он будет сильным, я приду к нему, и ничто меня не удержит. Посадите меня в темницу — двери железные сломаю. Снимите с меня одежды — голая пойду к нему по шумным улицам.
Рогачева (укоризненно). Постыдись, Катя! Что ты говоришь! Какие порочные у тебя мечты!
Катя. Не называйте нашу любовь порочною. Она чище, чем то, что вы мне готовите с этим Суховым.
Рогачева. Катя, Катя, ведь только на тебя все наши надежды.
В ее руках появляется платок, и она делает с его помощью демонстрацию плача.
Катя. Ах, все то же, то же, то же. Надоело!
Рогачева. Хорошо тебе так говорить, а нам-то каково! На старости лет своего угла лишиться и остаться без куска хлеба.
Катя. Но ведь я не люблю Сухова. Я люблю Михаила.
Рогачева. Любовь до гроба, — с милым рай и в шалаше, — ах, все эти глупости давно пора забыть! Какая там любовь! В жизни не о любви думать приходится, а о том, как семью устроить.
Катя. Какой злой демон придумал семью, это подлое учреждение, где все у всех в рабстве! И не на кого пенять, — так издавна повелось, все это глупое, но все же трогательное, жестокое, но милое.
Входит Рогачев. Он не изменился почти нисколько. Имеет такой же легкомысленно-бодрящийся вид потертого судьбою, но ничему не научившегося человека. Только в бороде прибавилось несколько седых волос, но борода подстрижена и причесана волосок к волоску. Одет очень тщательно и модно.
Рогачев.
Катя. Да, папа, все о том же.
Рогачев. И мы все капризничаем.
Катя молча подходит к окну и останавливается, полуотвернувшись от родителей.
Рогачев. Делай как знаешь, Катя, но помни, что только на тебя вся наша надежда.
Катя (улыбаясь). И ты, папа, хочешь, чтобы я сделала хорошую партию.
Рогачев. Я хочу тебе добра, Катя.
Катя. А если мне еще с вами хочется жить, дома, с тобою и с мамой?
Рогачев. Живи, конечно. Разве же мы тебя вынуждаем? Только скоро у нас у самих ничего не останется.
Катя. Ты так уверен, папа, что на выборах твоя партия провалится?
Рогачев. Какая там партия! Это мне все равно, я — не партийный человек. А только второй раз меня не выберут.
Катя. Зачем же ты, папа, держишься этих людей?
Рогачев. Не могу же я быть со всякими радикальными болтунами! Мы должны поддерживать добрые дворянские традиции. А не выберут меня потому, что я горяч и ладить со всякою дрянью не умею. Если я вижу, что он — прохвост, я это ему прямо и говорю. Не выберут, знаю. Да если бы и выбрали, все равно, — на земле так много долгов, что долго нам ее за собою не удержать.
Катя. Ты, папочка, слишком барин. В тебе мало делового человека.
Рогачев (говорит легкомысленным и веселым тоном). Нельзя ли без критики? Молоды еще вы, милая барышня, для того, чтобы делать наставления убеленному сединою отцу!
Катя (нежно обнимает его и говорит с улыбкою). Извините, не буду! Только я совсем уж не так молода. Я все знаю.
Рогачева. Катя, можно Бог знает что подумать!
Рогачев. Что же ты, например, знаешь?
Катя. Я знаю, что муж, за которого выходят без любви, это ведь то же, что для мужчины, для юноши, — проституция. Да еще первый муж!
Рогачев. Что за глупости!
Рогачева. Катя, как тебе не стыдно говорить такие гадкие слова!
Катя (танцуя, кружится по комнате и напевает).
Единый раз вскипает пеной И разбивается волна.Убегает.