Том 5. Произведения 1856-1859 гг.
Шрифт:
Странная вещь — изъ духа ли противорчія, или[126] вкусы мои противуположны вкусамъ большинства, но въ жизни моей ни одна знаменито прекрасная вещь мн не нравилась. Я остался совершенно холоденъ къ виду этой холодной дали съ Жаманской горы; мн даже и въ голову не пришло остановиться на минуту полюбоваться.[127] Я люблю природу, когда она со всхъ сторонъ окружаетъ меня и потомъ развивается безконечно въ даль, но когда я нахожусь въ ней. Я люблю, когда со всхъ сторонъ окружаетъ меня жаркой воздухъ, и этотъ же воздухъ клубясь уходитъ въ безконечную даль, когда эти самые сочные листья травы, которые я раздавилъ сидя на нихъ, длаютъ зелень безконечныхъ луговъ, когда т самыя листья, которыя, шевелясь отъ втра, двигаютъ тнь по моему лицу, составляютъ линію далекаго лса, когда тотъ самый воздухъ, которымъ вы дышете, длаетъ глубокую голубизну безконечнаго неба; когда вы не одни ликуете и радуетесь природой; когда около васъ жужжатъ и вьются миріады наскомыхъ, сцпившись ползутъ коровки,
Кром того на гор недавно стаялъ снгъ, было сыро, я усталъ поднимаясь, хотлъ пить, а тутъ воды нигд не было. Два шале, которые мы нашли[128] тутъ почти на самой вершин, были пустые. Саша побжалъ было къ снгу, котораго за хребтомъ горы было много, но снгъ былъ грязенъ. Видъ по ту сторону Жамана несравненно гармоничне: это до самаго горизонта глубокое съуживающееся мрачное, поросшее хвойнымъ лсомъ ущелье. Въ отверстіе ущелья выставляется другой хребетъ горъ, того же строгаго и величественнаго характера; въ глуби и на полускатахъ ущелій виднлись дымки, которые одни оживляли картину; домовъ и шале нигд не было видно. На вершинахъ почти везд клочьями лежалъ снгъ. Спускъ по ту сторону [шелъ] по маленькой едва проторенной каменистой тропинк. Тропинка эта такъ мала, что мы даже сомнвались, на настоящей ли мы дорог.
Первый дымъ, который нами былъ виднъ, и гд надялись спросить о дорог, остался въ прав. Около часу мы все круто спускались, никого не встрчая, и чмъ дальше мы шли, тмъ дорога становилась хуже. Видно было, что вблизи выше рубили лсъ, и на самой дорог попадались иногда сложенныя сажени, а иногда просто сброшенныя сверху деревья, заграждавшія дорогу.
Я сомнвался, не сбился ли я, и признаюсь, серьезно безпокоился, но Саша, которому я сообщилъ свои опасенія, помиралъ со смху отъ мысли, что мы заблудились. Я тоже смялся и не отъ того, чтобы мн смшно было, но отъ того, что мы спускаясь устали еще больше, чмъ поднимаясь, насъ распарило, и какъ это часто бываетъ въ подобныхъ случаяхъ, на Сашу нашелъ смхунъ и сообщился мн отчасти.
Скажу я: «Фу, въ какую мы трущобу зашли»; и Саша спотыкался и падалъ отъ смха и только повторялъ; «въ трущобы зашли»; и мн почему-то это становилось ужасно смшно.
— А вонъ слышите, рубятъ дрова, — сказалъ я, — надо будетъ спросить у этаго господина.
— Я вижу и господина, — сказалъ Саша, помирая со смху, и путаясь ногами, побжалъ впередъ къ господину. —
Это былъ высокой, худой, рябой мущина, ужасно грязно одтый и изнуренный, что весьма часто встрчается въ Швейцаріи. Онъ, засучивъ рукава надъ своими худыми жилистыми руками, рубилъ дрова около дороги. На вс вопросы Саши по французски, какъ пройти въ Альеръ? далеко-ли? онъ отвчалъ такимъ непонятнымъ фляфляваніемъ, какъ будто у него былъ полонъ ротъ каши, и съ такимъ дикимъ испуганными выраженіемъ смотрлъ на мальчика, что Саша началъ пятиться отъ него. Предполагая, что онъ изъ нмецкой Швейцаріи и говоритъ на своемъ patois,[129] я спросилъ его понмецки; но кром какихъ то непонятныхъ слюнявыхъ звуковъ и тхъ же растерянныхъ взглядовъ, я ничего не могъ отъ него добиться. Не итальянецъ ли онъ? Саша спросилъ его поитальянски. Онъ только пожалъ плечами и сдлалъ такую комическую рожу, что Саша лопнулъ, расхохотался и побжалъ прочь. Я не могъ удержаться и сдлалъ тоже. — Я нигд не встрчалъ такой уродливой идіотической старости рабочаго класа, какъ въ Швейцарiи. —
Пройдя нсколько шаговъ, мы встртили другихъ дровосковъ ниже дороги, Саша сбгалъ къ нимъ и эти поняли его и сказали, что мы идемъ хорошо и черезъ маленькой полчаса будемъ въ Альер. Дйствительно, скоро уже дорога пошла ровно вдоль потока, между обсаженными[130] каменными изгородями; стали попадаться стада, разсыпанныя но полугорамъ, освщеннымъ солнцемъ, и скоро около самой деревни мы нашли фонтанъ, котораго намъ такъ хотлось.
Ali`eres — въ томъ же род, какъ и Avants, — десятка полтора хорошенькихъ домиковъ на довольно далекое разстояніе другъ отъ друга, разсыпанныхъ по зеленой долин. Тотъ же оврагъ внизу, т же потоки, тже душистые нарцисы въ лугахъ, только больше коровъ и скотины виднется въ лугахъ и на полянахъ лсовъ. Съ права и съ лва, неумолкаемо слышались[131] эти бубенчики, которыя такъ идутъ какъ-то къ утреннимъ косымъ лучамъ солнца, къ росистой зелени и къ запаху цвтовъ, росы и стада.
Саша съ одной стороны вбжалъ въ большой домъ, мимо котораго мы проходили, чтобы узнать, не это ли гостинница, а я съ другой ужъ нашелъ вывску, изображающую мдвдя съ надписью кругомъ:[132] H^otel de L’ours, `a la confiance.[133] Служанка, къ которой мы обратились по французски, пожала плечами, въ знакъ сожалнія, что не понимаетъ, что, разумется, насъ очень обрадовало, давъ возможность показать свои знанія понмецки.
Это былъ уже кантонъ
Насъ провели въ залу съ голыми столами и лавками и дали славнаго свжаго хлба и молока. Кофей, который мы заказали, мы слышали какъ жарился и терся. Но мы рады были отдохнуть, и на насъ снова нашелъ смхунъ, вслдствіи наслажденія отдыха, хотя и подъ предлогомъ надписей на чашкахъ и тарелкахъ, которыя намъ подали. На моей чашке было написано просто: par l’amiti'e[134] въ лавровомъ внк, но у Саш надпись была[135] длинне: mon coeur est tout attrist'e, — je pleure en r'ealit'e. [136] Но лучше всего была тарелка съ синими разводами, съ изображеніемъ якоря и съ нмецкой надписью внизу: Komm her und k"usse mich.[137] — Видимо здсь уже и въ людяхъ и въ предметахъ боролись нмецкой и французской элементы. Однако кофей былъ недуренъ, дешевъ чрезвычайно и поданъ скоро, такъ что еще не было жарко, когда мы пустились въ путь дальше до Montbovon,[138] гд мы намревались дневать и обдать.
[139] Дорога шла извиваясь между лугами и лсами, то въ гору, то подъ гору. Подъ самымъ Альеромъ мы нагнали женщину уже лтъ за 40, которая несла за спиной пустую корзинку. Она шла ровнымъ[140] охотничьимъ шагомъ, мы шли скоре, и, признаюсь, [я] не безъ гордости подумалъ, какъ я легко обгонялъ горную женщину, и что она глядя на насъ подумаетъ, можетъ быть: молодцы, хорошо идутъ. — Услыхавъ за собой наши шаги, она посторанилась и произнесла этотъ пвучій: Bonjour, monsieur, къ которому такъ привыкаешь на Леман. Слово за слово, мы разговорились, кто, куда и откуда? и, признаюсь, мн стыдно стало, когда я узналъ, что она, которую я хотлъ удивить, нынче вышла изъ Монтрё и, пройдя въ одно утро тоже самое, что мы въ два дня, была впереди насъ. Мало этаго, она[141] прибавила такъ, къ слову, что вотъ сейчасъ здсь наложитъ 36 фунтовъ холстины въ корзину и вернется нынче же въ Монтрё. —
Мы съ Сашей только переглянулись. Вотъ такъ молодецъ баба! Когда она, пожелавъ намъ счастливаго пути, повернула въ сторону, я внимательно осмотрлъ ея фигуру. Ничего особеннаго, тотъ обыкновенный типъ рабочихъ женщинъ, которыхъ съ шляпами въ вид бутылокъ встрчаешь въ виноградникахъ[142] C^ote и у большей части которыхъ виситъ зобъ подъ подбородкомъ, плоская спина и грудь, костлявыя длинныя руки, вывернутыя ноги и кислая сморщенная улыбка. — На половин дороги встртили мы съ удовольствіемъ такого же туриста какъ мы, только гораздо мене навьюченнаго: у него была крошечная сумочка, а я тащилъ на себ, я думаю, больше пуда и теперь, пройдя по горамъ около 20 верстъ, начиналъ серьезно уставать. Притомъ дорога однообразно идетъ по еловому лсу; кое гд ручьи, потоки или полянка съ шале и фонтаномъ; но за то безпрестанныя встрчи: то дальніе нмцы швейцарцы съ большими палками и фарфоровыми трубочками, то изъ подъ горы сдой старикъ тянетъ корову за рога, а за нимъ идетъ хорошенькая румяная швейцарочка съ длинной хворостиной и, потупивъ глазки, здоровается съ иностранцами, то два мальчика, въ вздернутыхъ на бокъ на одной помоч штанишкахъ, впередъ себя гонятъ куда то козъ и безпрестанно забгаютъ въ лсъ, выгоняя оттуда свое непослушное стадо, то дв уродливыя старухи, вытаскиваютъ за хвостъ красную свинью изъ оврага. Эту послднюю встрчу мы сдлали подъ самой деревней. Свинья пронзительно визжала, одна баба тащила ее за хвостъ, другая худая, костлявая, съ зобомъ и съ какимъ то страннымъ тикомъ во рту, дававшимъ ей ужасно злобный видъ, колотила ее палкой. —
Саш[143] моему такъ смшно показалось это зрлище, что насилу я могъ удержать его, чтобы онъ не прыснулъ прямо въ носъ уродливой баб, съ которой мы столкнулись носъ съ носомъ на дорог. За то уже посл онъ далъ себ волю, хриплъ, пыхтлъ, фыркалъ, и смхунъ продолжался до самой гостинницы.
[144] Montbovon живописно открылся намъ подъ горой, на довольно большой рчк, съ большимъ городскаго фасада домомъ гостинницы, католической церковью и большой дорогой шоссе, которую я, признаюсь, увидалъ не безъ удовольствія, посл дороги, по которой мы шли ныншнее утро. —
Не дошли мы до гостинницы, какъ особенности католическаго края тотчасъ же выказались: грязные оборванные дти, большой крестъ на перекрестк передъ деревней, надписи на домахъ, уродливо вымазанная статуетка мадоны надъ колодцемъ, и одинъ опухлый старикъ и мальчикъ въ аглицкой болзни попросили у меня милостыню. Гостинница была чистая просторная, на большую ногу и совершенно пустая; намъ служили отлично. Бывшая хорошенькая горничная изъ Берна, принарядившись и напомадившись для нашего прізда, усиливалась говорить съ нами по французски и безъ надобности забгала въ нашу комнату. — Желательно бы было, чтобы къ намъ не переходилъ въ Россію обычай имть женскую прислугу въ гостинницахъ. Я не гадливъ, но мн лучше сть с тарелки, которую можетъ быть облизалъ половой, чмъ съ тарелки, которую подаетъ помаженная плшивящая горничная, съ впалыми глазами и масляными мягкими пальцами. — Госпожу эту звали Элиза, но Саша, смотрвши на картинки въ зал, изображавшіе исторію Женевьевы, брошенной въ лсъ и вскормленной ланью, назвалъ ее Женевьевкой, потомъ Женевсткой, потомъ Женеверткой, и слово Женевертка, заставляло его смяться до упаду. Кром того съ этаго дня Женевертка стала для насъ словомъ означающимъ вообще трактирную служанку.[145]