Том 5. Проза
Шрифт:
В стихах моих читатель должен главным образом обращать внимание на лирическое чувствование и ту образность, которая указала пути многим и многим молодым поэтам и беллетристам. Не я выдумал этот образ, он был и есть основа русского духа и глаза, но я первый развил его и положил основным камнем в своих стихах.
Он живет во мне органически так же, как мои страсти и чувства. Это моя особенность, и этому у меня можно учиться так же, как я могу учиться чему-нибудь другому у других.
1 января 1924
1. Как Вы теперь воспринимаете Пушкина?
Пушкин — самый любимый мной поэт. С каждым годом я воспринимаю его все больше и больше как гения страны, в которой я живу. Даже его ошибки, как, например, характеристика Мазепы, мне приятны, потому что это есть общее осознание русской истории.
2. Какую роль Вы отводите Пушкину в судьбах современной и будущей русской литературы?
Влияния Пушкина на поэзию русскую вообще не было. Нельзя указать ни на одного поэта, кроме Лермонтова, который был бы заражен Пушкиным. Постичь Пушкина — это уже нужно иметь талант. Думаю, что только сейчас мы начинаем осознавать стиль его словесной походки.
3. Как дать Пушкина современному русскому читателю?
Я не поклонник отроческих стихов Пушкина. По-моему, их нужно просмотреть и некоторые выкинуть. Из зрелых стихов я считаю ненужным все случайные стихотворные письма и эпиграммы, кроме писем к Языкову и Дельвигу.
1924
В. Я. Брюсов*
Умер Брюсов. Эта весть больна и тяжела, особенно для поэтов.
Все мы учились у него.* Все знаем, какую роль он играл в истории развития русского стиха.
Большой мастер, крупный поэт, он внес в затхлую жизнь после шестидесятников и девятидесятников струю свежей и новой формы.*
Лучше было бы услышать о смерти Гиппиус и Мережковского*, чем видеть в газете эту траурную рамку о Брюсове.
Русский символизм кончился давно*, но со смертью Брюсова он канул в Лету окончательно.
Много Брюсова ругали, много говорили о том, что он не поэт, а мастер. Глупые слова! Глупые суждения!
После смерти Блока* это такая утрата, что ее и выразить невозможно.
Брюсов был в искусстве новатором.
В то время, когда в литературных вкусах было сплошное слюнтяйство, вплоть до горьких слез над Надсоном, он первый сделал крик против шаблонности своим знаменитым:
О, закрой свои бледные ноги.*Много есть у него прекраснейших стихов, на которых мы воспитывались.
Брюсов первый раздвинул рамки рифмы
Утрата тяжела еще более потому, что он всегда приветствовал все молодое и свежее в поэзии. В литературном институте его имени вырастали и растут такие поэты, как Наседкин, Иван Приблудный, Акульшин и др.
Брюсов чутко относился ко всему талантливому.
Сделав свое дело на поле поэзии, он последнее время был вроде арбитра среди сражающихся течений в литературе. Он мудро знал, что смена поколений всегда ставит точку над юными, и потому, что он знал, он написал такие прекрасные строки о гуннах:
Но вас, кто меня уничтожит*,Встречаю приветственным гимном.Брюсов первый пошел с Октябрем, первый встал на позицию разрыва с русской интеллигенцией. Сам в себе зачеркнуть страницы старого бытия не всякий может. Брюсов это сделал.
Очень грустно, что на таком литературном безрыбьи* уходят такие люди.
‹1924›
Дама с лорнетом*
Когда-то я мальчиком, проезжая Петербург, зашел к Блоку.* Мы говорили очень много о стихах, но Блок мне тут же заметил, вероятно, по указаниям Иванова-Разумника: «Не верь ты этой бабе. Ее и Горький считает умной. Но, по-моему, она низкопробная дура».*
Это были слова Блока. После слов Блока, к которому я приехал, впервые я стал относиться и к Мережковскому и к* Гиппиус* — подозрительней. Один только Философов, как и посейчас, занимает мой кругозор,* которому я писал и говорил то устно, то в стихах; но всё же Клюев и на него составил стихи,* обобщая его вместе с Мережковскими.
— Что такое Мережковский?
— Во всяком случае, не Франс.
— Что такое Гиппиус?
— Бездарная завистливая поэтесса.
В газете «Ecler» [5] Мережковский называл меня хамом, * называла меня Гиппиус альфонсом, за то, что когда-то я, пришедший из деревни, имел право носить валенки.
— Что это на Вас за гетры? * — спросила она, наведя лорнет.
Я ей ответил:
5
Точное название газеты «L’Eclair». — Сост.