Том 5. Воспоминания, сказки, пьесы, статьи
Шрифт:
Она открыла все свои драгоценности и сказала:
— Выбирай.
В углу сундука лежал простой синий камень, величиной с кулак, с четырьмя дырочками: одна побольше, три поменьше.
— Да вот этот камень и дай, — сказал Ни.
— Твое счастье, — ты выбрал самую ценную вещь мою. Вот видишь надпись на камне: «Тинан»? Стоит только сказать это слово, и все, что ты ни пожелал бы, исполнится.
Ни поблагодарил, взял камень и пошел домой.
Когда Ни близко подходил к своему дому,
В ответ и Ни захотел угостить их. Он ударил по камню, и из камня вышла девушка Тинан, и Ни сказал:
— Я хочу, чтоб на этом месте вырос дворец и в нем было бы прекрасное угощение.
Тинан ушла в камень, а вместо нее вышли три старика с тыквами.
Ударил один старик в тыкву, и вырос великолепный дворец. Другой ударил, и появилось все хозяйство и рабы. Третий ударил, и появилось всевозможное угощение.
Начался пир и продолжался три дня, пока один приятель Ни, проходивший мимо, не сказал ему:
— Из-за тебя твой тесть сидит в тюрьме.
— А за что он сидит в тюрьме?
— Сидит за то, что позаимствовал из государственной казны десять миллионов лан и не уплатил. Теперь же, с процентами, составилось уже тридцать миллионов лан.
Тогда Ни оставил пиршество, приказал Тинан убрать все назад и пошел в Сеул.
Дома его встретила голодная и оборванная жена. Так как за домом некому было смотреть, то дом весь развалился.
— Ты привез шелк?
— Ничего я не привез, а деньги отдал танцовщице.
— Бедный отец погибнет в тюрьме.
— Не надо было меня учить тратить деньги. Лучше будем есть, — сказал муж.
— У меня ничего нет, — ответила жена.
Тогда он пошел в тюрьму, к тестю.
— Купил шелк?
— Нет, я отдал деньги танцовщице. Дом твой развалился, и теперь нам нечего есть.
— Да, я твой должник, — сказал тесть, — вот возьми мое платье, продай и купи себе пищу.
— Ты лучше скажи, куда деньги внести за тебя и сколько?
— Откуда у тебя деньги?
Ни рассказал тогда.
Деньги Ни внес, и тестя освободили.
На месте же их дома вырос целый дворец, где каждый день оделяли бедных деньгами и хлебом.
Тогда в городе стали говорить, что Ни и его тесть, наверно, кого-нибудь обокрали, иначе откуда появились бы у них такие богатства.
Молва эта дошла до императора.
— Может, он и не украл, — сказал императору первый министр, — но человек с таким богатством, да еще мотающий деньги на бедных, опасный для государства человек, и лучше весь его род уничтожить.
Император не спорил, и стража отправилась забирать в тюрьму Ни, его тестя и его жену.
Но, когда окружили дворец, Ни вызвал Тинан и приказал ей унести и дворец и их
Тинан ушла в камень, а из камня вышли три старика.
Первый ударил в тыкву, и дворец приподнялся на воздух, второй ударил, и дворец поднялся до облаков. Третий ударил в свою тыкву, и дворец скрылся из глаз.
Выбрал ли Ни на земле место для своего дворца и, выбрав, уже устроился там, или, может быть, так и остался на небе — этого никто не знает. На том же месте, где был его дворец, теперь — болото. На этом болоте весной цветут фиалки, и называется это болото Нен-мои — болото фиалок.
Чаиоги
При императоре Сук-цон-тавани жил один бедняк Ким-ходури. Он занимался тем, что рубил дрова и продавал их.
В день он рубил три вязанки, — две продавал, а одну вязанку сжигал сам.
Но вот, с некоторого времени, стала пропадать одна вязанка дров. С вечера нарубит три вязанки дров, а наутро их оставалось только две.
Думал бедняк, думал и решил рубить по четыре вязанки.
Тогда четвертая стала пропадать.
— Ну, хорошо, — сказал себе бедняк, — вора я все-таки поймаю.
Когда пришла ночь, он залез в четвертую нарубленную вязанку и ждал. Среди ночи вязанка вместе с бедняком поднялась и полетела прямо на небо.
Пришли слуги Оконшанте, развязали вязанку и нашли там Кима-ходури.
Когда его привели к Оконшанте, тот спросил его, как он попал на небо. Ким-ходури рассказал как и жаловался на свою судьбу.
Тогда принесли книги, в которых записаны все живущие и их судьбы, и сказал Оконшанте:
— Да, ты действительно Ким-ходури, и не суждено тебе есть чумизу, но всегда хлебать только пустую похлебку.
Заплакал Ким и стал просить себе другой судьбы. Он так плакал, что всем небожителям и самому Оконшанте стало жаль его.
— Я ничем в твоей судьбе не могу помочь тебе, — сказал он, — но разве вот что я могу сделать: возьми чужое чье-нибудь счастье и, пока тот не придет к тебе, пользуйся им.
Оконшанте порылся в книгах и сказал:
— Ну, вот возьми хоть счастье Чапоги.
Поблагодарил Ким, и в ту же минуту служители Оконшанте спустили его на землю в то место, где стояла его фанза.
Ким лег спать, а на другой день пошел к богатому соседу и попросил у него сто лан взаймы и десять мер чумизы.
Прежде Киму и зерна никто не поверил бы в долг, но теперь счастье Кима переменилось, и сосед без всяких разговоров дал ему просимое. На эти деньги Ким занялся торговлей и скоро так разбогател, что стал первым богачом в Корее.