Том 6. Дураки на периферии
Шрифт:
Ольга. давайте кушать, мама, хоть немножко, так нельзя.
Бабушка. Не порть доброго, Олюшка… А ты этим, Семеном-то Гаврилычем, не гнушайся…
Ольга. Я, мама, никем не гнушаюсь.
Бабушка. Может, нехорошо мне говорить, — а что делать, — и Алеша на меня не обидится…
Ольга. О чем вы, мама, Марфа Никитишна?..
Бабушка. Одна ты все равно не проживешь, и ребят у тебя куча, а Семен Гаврилыч хоть
Ольга. Нет, мама… Я так проживу, я с детьми буду.
Бабушка. Алексея, что ль, любишь все?
Ольга. Люблю его, мама.
Бабушка. Что ж его любить тебе без ответа. Так не бывает… дай мне Алешу поглядеть.
Ольга берет фотографию мужа со столика в углу подает ее бабушке. Бабушка глядит на образ своего сына и кладет фотографию себе на грудь.
Бабушка. Не забыть бы мне сказать тебе, что нужно.
Ольга. Что, мама?
Бабушка. Обожди. Ты напомни мне. Ничего я тут не забыла?
Бабушка привстает и осматривает комнату и Ольгу уже отчужденными глазами.
Вокзал. Прибыл поездной состав того времени — с эвакуированными из тыла людьми и машинами: в голове поезда два мощных паровоза, за ними три холодных паровоза (с ведущих колес сняты дышла), затем платформы с тяжелыми механизмами разного рода, потом две-три теплушки с людьми, затем — опять платформы с машинами и цистернами, далее обыкновенный пассажирский вагон, вагон электрички, опять теплушки, маленький холодный паровоз-«кукушка», опять платформы и т. д. Самый вид такого поезда характеризует переживаемое время.
Мимо этого поезда медленно бредут Петрушка и Настя. Петрушка держит Настю за руку. Из вагонов выгружаются приехавшие люди с вещами.
У одной теплушки Петрушка и Настя останавливаются. Их спрашивает один человек:
— Ребята, вы здешние, что ль?.. Почем у вас молоко и мясо — не знаете?
Петрушка. А инвалиды есть у вас?
Человек. Инвалидов нету. Один псих есть. А картошка почем?
Петрушка. Мы не знаем, у нас своя. Вы с войны приехали?
Человек. Мы с войны, а она за нами. Скоро и тут будет война.
Петрушка. Врешь… Насть, пойдем!
Сильно освещенный фасад электростанции. Петрушка и Настя идут мимо электростанции.
Внезапно гаснет весь свет на станции и раздается частый, прерывный гудок — сигнал воздушной тревоги; в наступившем сумраке, среди снегопада, Петрушка берет Настю на руки и поспешает с ней домой.
Комната Ивановых. В ней бабушка на постели, как была, и Ольга, стоящая на коленях у постели, прильнувшая лицом к бабушкиной руке, лежащей поверх одеяла. Фотография сына лежит, как прежде, на груди. Тишина.
Ольга. Мама… Мама,
Бабушка молчит. Ольга быстро встает на ноги.
Ольга. Мама, подумайте о нас, живите с нами!.. Вы о себе только думаете!
Слышится прерывистый гудок электростанции — сигнал тревоги. Ольга автоматическим движением берет свой ватник и платок, потом кладет их обратно.
Дверь открывается, входит Софья Ивановна; она плачет.
Софья Ивановна. Немцы, говорят, Волгу перешли, в Сибирь пошли и сюда идут.
Ольга. Кто вам сказал?
Софья Ивановна. Эвакуированные приехали. В каждую комнату будут еще семейство вселять, и к вам вселят, — ко мне уж один приходил, глазами на площадь целился.
Ольга. Тише… Пусть вселяют, мы найдем место.
Софья Ивановна. да где ж у вас?
Ольга. Ничего, мы потеснимся, мы один народ.
Приходит Степан.
Степан(недовольно). Это учебная тревога… Я думал — и правда война! Мне велели у нашего дома дежурить, сказали — он объект. А какой он объект: сарай!.. Мама, дай пожевать чего-нибудь. А бабушка все спит?
Ольга. Спит.
Степан. Проснется.
Являются Петрушка и Настя.
Софья Ивановна. Что же это будет с нами теперь? И тут война настанет! Петрушка. Не бойтесь — там отец!
Настя подходит к матери, мать склоняется к ней, и Настя обнимает мать.
Настя. А тут с нами мама!
Ольга ставит Настю, подходит к бабушке и наклоняется к ней. Потом Ольга становится на колени и припадает устами к безжизненной руке бабушки.
Ольга. Мама… Алеша вернется, скажет — я вас не уберегла.
Степан первым подходит к матери — Ольге и обнимает ее, словно защищая.
Петрушка и Настя также приближаются к матери. Петрушка берет себе одну руку матери, но Настя тоже хочет взять эту руку себе, тогда Петрушка отталкивает Настю и Настя прикладывается к матери лицом.
Степан. Мама, бабушка глазами глядит.
Ольга покрывает лицо умершей кисеей.
Петрушка. Старухи всегда помирают.
Софья Ивановна. Обмыть ее надо, я воду согрею пойду… Все весточки от сына матушка ждала!
Опять зима, война и труд — и лишь впереди надежда
Глубокий снег. Мороз. Мерцающий снег.
Круглое солнце на небе в морозной мгле.
В отдалении — в клубах пара, под низко нависшей тучей газа, выдуваемого трубами, освещенная изнутри, словно из мутного стеклянного шара, — работает электростанция.
Маленькое кладбище, где всего лишь несколько крестов.