Том 6. Дураки на периферии
Шрифт:
Пауза.
Жмяков (грустно). Товарищи, я люблю вас… Но любить вас — с моей стороны бестактно, и я скрывался под улыбкой… Ах жизнь, неужели ты вся прожита? Неужели ты серьезна и прекрасна, начиная с осени девятьсот семнадцатого года? Ах сволочь и гад! Зачем тебе жизнь, когда ты лишь сожалеешь, но не действуешь! Вперед, мерзавец! (Бросается в пространство).
Входит почтальон, в прежней порванной в клочья одежде.
Почтальон.
Жмяков. Да куда-то вперед, сам не знаю…
Почтальон. Ну вот видишь, а ты мечешься! Прими-ка местную срочную, задержанную на аппарате… Распишись на обратной расписке… Первый раз застаю я человека на одном и том же месте — и правильно! Раз есть почта и телеграф, люди должны жить неподвижно. Читай при мне — что там тебе сообщают — советский связист должен интересоваться смыслом продукции своего труда. А то, может, я хожу без смысла и растрачиваю зря основной капитал своего тела: ведь это ж — дефект!
Жмяков (читает). «Сего числа три фазы вашего завода введены в контакт с высоковольтной магистралью республики. Энергетический резерв страны распоряжении завода. Включайте нагрузку республиканское кольцо. Автоматический радиопульт выслали почтой две декады назад. Включайтесь на расстоянии. Инструкция при аппарате. Линейный инженер Брекчиус». Люблю я вас, Брекчиус! Почтальон, на сколько задержана эта телеграмма?
Почтальон (размышляя). Содержание довольно смысловое. Я доволен, что хожу… Да я полагаю, что суток на четверо депеша опоздала: у нас электричество в проволоке ослабело и аппараты Бодо перестали активничать.
Жмяков (задумчиво). Суток на четверо… Абраментов умер трое суток назад. На трое суток задержано включение. Трое лишних суток мы гнали генератор с перегревом и перегрели людей.
Почтальон. Выходит — так. От почты, братец ты мой, люди плачут, радуются и сразу помирают. Почта, телеграф — это слишком серьезное дело. Ты люби эту область!
Жмяков. Хорошо, буду любить. Где посылка в наш адрес?
Почтальон (засовывает руку в сумку, делает там в глубине несколько манипуляций, вынимает наружу небольшой специальный прибор — вовсе не похожий на радиоприемник, хотя тех же размеров, что радиоприемник; прибор начинает играть нежную музыку еще в руках почтальона; почтальон ставит его на стол, прибор играет). Вот она — ваша посылка; я думал, что это пустяк! Без адресата. А я люблю радионауку и технику и сделал себе приемник, чтоб мне была музыка, когда я нервничаю или когда мне скучно. Я уж пятый день хожу под марш.
Жмяков (хватая револьвер с земли, брошенный Девлетовым). Застрелю, негодяй! У нас люди умерли из-за тебя…
Почтальон (невинно). Теперь стрелять уж ни к чему… Сами виноваты: правили мне любовь к научно-техническим достижениям, пустили
Жмяков бросает револьвер, садится на пол и беззвучно плачет.
Чего ты нервничаешь? Аппарат твой цел. Я изучил его по инструкции и ничуть не испортил… (Манипулирует на аппарате).
Загорается вначале одна синяя лампа, затем две, затем три — и все горят ровным светом; внутри аппарата по-прежнему играет нежная музыка.
Ты думаешь — я попка?.. Ты думаешь — я просто себе гуща масс?.. Нисколько! Сейчас я тебе электричество по радио включил — только и всего. Нам понятно.
Жмяков встает, глядит на аппарат, на лампы, на циферблаты на нем. Пауза. Быстро входит Мешков.
Мешков. Владимир Петрович, на главном пульте падает нагрузка. Завод идет полным ходом. Я не растерялся, просто ужасаюсь.
Жмяков (указывая на прибор на столе). Вот теперь наш главный пульт. Нас включили в республиканское кольцо высокого напряжения. Останавливайте турбогенератор, тушите дизель, поставьте дежурного монтера на главный трансформатор республики.
Мешков. Слушаю, Владимир Петрович. Сейчас все налажу: я ведь теперь бодр — после смерти! Я ведь теперь счастлив! (Быстро и бодро уходит).
Вбегает Пужаков.
Пужаков. Владимир Петрович! Кто там прет таким ходом наш завод? Нам теперь силы девать некуда, раньше машины только шумели, а теперь они песни поют.
Жмяков. Мы попали в общепролетарское силовое кольцо и вот — мчимся!
Почтальон (Пужакову). А ты думал — мы остановимся?
Пужаков (почтальону). Прочь от меня, фабзаяц! Эх, Владимир Петрович, Владимир Петрович, ты бы хоть спел теперь что-нибудь.
Жмяков. Нет, Петр Митрофанович, я пел не от радости. Песня моя спета, и наступает жизнь.
Почтальон. Ну что ж — иди и существуй. Я вполне допускаю.
Жмяков (почтальону). Благодарю вас!
Почтальон. Неначем. Живи себе безвредно и героически, как я живу… Ну, затем до свиданья — пойду пользу делать. Эх, судьба — проблема! (Направляется к выходу).
Занавес
14 Красных избушек, или Герой нашего времени
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
1. Эдвард-Иоганн-Луи Хоз — ученый всемирного значения, председатель Комиссии Лиги Наций по разрешению мировой экономической и прочей загадки, 101 год
2. Интергом — спутница Хоза, 21 год
3. Приветствующий деятель — лет 45
4. Начальник станции
5. Уборняк Петр Поликарпович