Том 6. Кабала святош (с иллюстрациями)
Шрифт:
Пончик(выходя из-за дерева). Я — советский литератор? Смотри! (Берет рукопись, рвет ее.) Вот вам землистые лица, вот пухлые щечки, вот князь Волконский-Барятинский! Смотрите все на Пончика-Непобеду, который был талантом, а написал подхалимский роман! (Маркизову.) Дарю тебе «зазвенело»! Пиши! Подчиняюсь грубой силе! (Уходит.)
Адам. Генрих, Генрих…
Маркизов. Ты б пошел заснул, а то ты вторую ночь ходишь!
Адам.
Маркизов. Я поднимусь. Я пойду на гору.
Адам. Как ты думаешь, Генрих, он прилетит?
Маркизов. Теоретически… может прилететь. (Уходит. Уходит и Адам.)
В лесу светлеет. Через некоторое время показывается Ефросимов. Совершенно оборван и в копоти. Проходит в шатер. Сквозь полосатый бок просвечивает лампа, которую он зажег. Пауза. Крадучись, выходит Ева. Она закутана в платок. В руках у нее котомка и плетенка.
Ева. Саша…
Отстегивается окно шатра, и в нем Ефросимов.
Ефросимов(протягивая руки). Ева! Не спишь?
Ева. Саша! Потуши огонь. Совсем светло.
Ефросимов(потушив лампу). А ты не боишься, что Адам рассердится на тебя за то, что мы так часто бываем вдвоем?
Ева. Нет, я не боюсь, что Адам рассердится на меня за то, что мы часто бываем вдвоем. Ты умывался сейчас или нет?
Ефросимов. Нет. В шатре нет воды.
Ева. Ну, дай же я хоть вытру тебе лицо… (Нежно вытирает его лицо.) Сашенька, Сашенька! До чего же ты обносился и почернел в лесах!.. (Пауза.) О чем думал ночью? Говори!
Ефросимов. Смотрел на искры и отчетливо видел Жака. Думал же я о том, что я самый несчастливый из всех уцелевших. Никто ничего не потерял, разве что Маркизов ногу, а я нищий. Душа моя, Ева, смята, потому что я видел все это. Но хуже всего — это потеря Жака.
Ева. Милый Саша! Возможно ли это, естественно ли — так привязаться к собаке? Ведь это же обидно!
Тихо появляется Адам. Увидев разговаривающих, вздрагивает, затем садится на пень и слушает их. Разговаривающим он не виден.
Ну, издохла собака, ну, что ж поделаешь! А тут в сумрачном проклятом лесу женщина, и какая женщина, — возможно, что и единственная-то во всем мире, вместо того, чтобы спать, приходит к его окну и смотрит в глаза, а он не находит ничего лучше, как вспоминать дохлого пса! О, горе мне, горе с этим человеком!
Ефросимов(внезапно обнимает Еву). Ева! Ева!
Ева. О, наконец-то, наконец-то он что-то сообразил!
Адам прикрывает глаза щитком ладони и покачивает головой.
Ева.
Ефросимов. О, Ева, я давно уже люблю тебя!
Ева. Так зачем же ты молчал? Зачем?
Ефросимов. Я сам ничего не понимал! Или, быть может, я не умею жить, Адам?.. Да, Адам!.. Он тяготит меня?.. Иль мне жаль его?..
Ева. Ты гений, но тупой гений! Я не люблю Адама. Зачем я вышла за него замуж? Зарежьте, я не понимаю. Впрочем, тогда он мне нравился… И вдруг катастрофа, и я вижу, что мой муж с каменными челюстями, воинственный и организующий. Я слышу — война, газ, чума, человечество, построим здесь города… Мы найдем человеческий материал! А я не хочу никакого человеческого материала, я хочу просто людей, а больше всего одного человека. А затем домик в Швейцарии и — будь прокляты идеи, войны, классы, стачки… Я люблю тебя и обожаю химию…
Ефросимов. Ты моя жена! Сейчас я все скажу Адаму… А потом что?
Ева. Провизия в котомке, а в плетенке раненый петух. Я позаботилась, чтобы тебе было с кем нянчиться, чтоб ты не мучил меня своим Жаком!.. Через час мы будем у машин, и ты увезешь меня…
Ефросимов. Теперь свет пролился на мою довольно глупую голову, и я понимаю, что мне без тебя жить нельзя. Я обожаю тебя.
Ева. Я женщина Ева, но он не Адам мой. Адам будешь ты! Мы будем жить в горах. (Целует его.)
Ефросимов. Иду искать Адама!..
Адам(входя). Меня не надо искать, я здесь.
Ева. Подслушивать нельзя, Адам! Это мое твердое убеждение. У нас нет государственных тайн. Здесь происходит объяснение между мужчиной и женщиной. И никто не смеет слушать! Притом у тебя в руке револьвер и ты пугаешь. Уходи!
Ефросимов. Нет, нет, Ева… У нас то и дело вынимают револьверы и даже раз в меня стреляли. Так что это уже перестало действовать.
Ева. Уходи!
Адам. Я не подслушивал, а слушал, и как раз то, что вы мне сами хотели сообщить. Револьвер всегда со мной, а сейчас я стрелял в память погибшего летчика, который никогда больше не прилетит. Он не прилетит, и ваши мученья закончены. Ты говоришь, что у меня каменные челюсти? Э, какая чепуха. У всех людей одинаковые челюсти, но вы полагаете, что люди только вы, потому что он возится с петухом. Но, видите ли, у нас мысли несколько пошире, чем о петухе! Впрочем, это не важно для вас. Это важно для убитого Дарагана. И он, знайте, герой! Ева, ты помнишь тот вечер; когда погибла и Аня, и Туллер, и другие? Вот до сих пор я носил в кармане билеты в Зеленый Мыс, вагон седьмой… Тут важен не петух, а то, что, какие бы у меня ни были челюсти, меня бросает одинокого в мире жена… Что с этим можно поделать? Ничего. Получай билеты в Зеленый Мыс и уходи! Ты свободна.