Том 6. Лорд Эмсворт и другие

Вудхаус Пелам Гренвилл

Он кинулся к себе, схватил фляжку, вздрогнув при мысли, что он ее чуть не отдал, и поднес к губам, закинув при этому голову.

Это помогло. Решимость и отвага окатили его огнем. Он огляделся, бросая вызов, но никаких лиц не увидел. Такая удача окончательно его укрепила.

Вернувшись, он твердо постучался в дверь. Ответа не было. Он удивился; Вероника явно двигалась там, внутри. Пока он об этом думал, раздался грохот, словно кто-то свалил столик вместе с вазой.

Он приложил губы к скважине и напряженно проговорил:

«Эй!»

На

сей раз усилия его оправдались. Из-за двери донесся странный звук, видимо — приглашение. Он не ждал, что Вероника именно хрюкнет, но не очень удивился. Вероятно, решил он, она держит что-то во рту, девушки часто берут в рот всякие шпильки. Вот Дорис Джимсон…

Он повернул ручку.

Через несколько минут дворецкий Бидж, проходивший через холл, услышал сверху: «Эй!» — и, подняв взор, увидел, что это американский гость.

— Сэр? — спросил он.

Типтон Плимсол явственно волновался. Он был бледен, глаза за очками налились тайной печалью. Дышал он так, что вызвал бы большой интерес у легочника.

— Эй! — повторил он. — Где комната мистера Трипвуда?

— Мистера Фредерика, сэр?

— Нет, другого, Галли.

— Мистер Галахад занимает комнату, выходящую на лужайку. По правую руку, первый этаж. Позвать его?

— Нет. Мне он не нужен. Так, занесу кое-что. Спасибо. Дойдя до искомой комнаты, он поставил фляжку на стол с горестным сожалением русского крестьянина, бросающего волкам младенца-сына. Потом он медленно пошел наверх.

Достигнув первой площадки, он внезапно вскинул голову, как боевой конь при звуке труб, и запрыгал через три ступеньки.

Сверху, из алой комнаты, раздавался вопль:

— Иии-иии-иии-иии!!!

VI

Девушка с хорошими легкими не может вскрикнуть «Иии-иии-иии!!!», не вызвав волнения и интереса. Правда, многие гуляли (Галли, полковник, Пруденс), Фредди был в бильярдной, но леди Гермиона сидела в гостиной.

Когда летний покой разлетелся на миллион осколков, она перечитывала в третий раз телеграмму, которую принес ей на серебряном подносе дворецкий Бидж. Подпись была «Кларенс», место отправления — Паддингтонский вокзал, время — двенадцать сорок, а текст такой:

«Приедем чаю эликсиром».

Получив этот текст за две минуты до отхода поезда, телеграфист смело расшифровал «приметы» как «приедем», «чан» — как «чаю», но последнего слова не понял. Подходило «линсиром», «ликсиром» — и «эликсиром». Первые слова он отверг, потому что их нет. Оставалось третье. В конце концов какой-то смысл в нем был.

Оптимизм подвел его. Леди Гермиона тупо смотрела на бланк. Самое простое решение — глава рода везет к чаю животворящий эликсир — она отмела.

Галахад — другое дело, он может привезти что угодно. Но не Кларенс. Он рассеян и о семье не заботится.

Она прикинула, какая тут подойдет болезнь, это с ним бывало, но тут раздался крик.

Если читатель забыл, мы напомним,

что кричала Вероника:

«Иии-иии-иии!!!» Потрясенная мать, застыв на мгновение, кинулась наверх быстрее Типтона. Разве усидишь в гостиной, когда твое дитя верещит?

Перед дверью алой комнаты она резко остановилась, увидев такое поразительное, такое радостное зрелище, что она подумала, не мерещится ли ей. Она поморгала, посмотрела снова — мираж не исчез.

У дверей, в коридоре, один из богатейших людей Америки прижимал к груди ее дочь и, на глазах у матери, прильнул к ее устам несомненнейшим поцелуем.

— Вероника! — воскликнула мать. Более слабая женщина воскликнула бы: «Ого!»

Рыцарственный Типтон, только сейчас заметивший ее, поспешил сообщить, что перед нею — не одна из тех сцен, которые вырезают из фильма.

— Все в порядке, — сказал он. — Мы обручились.

Леди Гермиона еще не отдышалась и не сразу выговорила:

— О, Типтон!

— Вы не теряете дочь, — сообщил находчивый Типтон. — Вы обретаете сына.

— О, Типтон! — повторила леди Гермиона. — Я счастлива! Ты счастлива. Вероника?

— Да, мам-ма.

— Такой подарок к дню рождения!

Слова ее пронзили Типтона Плимсола. Да, кто-то говорил за столом про этот день рождения, а он ни о чем не спросил. Ему показалось, что речь идет о козявке.

— Господи! — воскликнул он, сгорая от стыда. — Я не купил подарок. Сейчас куплю. Где их продают?

— В Шрусбери, — сказала Вероника, умевшая ответить кратко.

— Сколько туда ехать?

— Меньше часа на машине.

— Магазины там есть?

— О, да.

— Ювелирные?

— О, да!

— Тогда я буду у рододендронов часа через два. Да, кстати! Там свинья.

— Свинья?

— Да, мам-ма.

— Поразительно, — сказала леди Гермиона, а могла бы не говорить, ибо Императрица высунула в дверь кроткое и любопытное рыло.

— Пожалуйста, — сказал Типтон.

И побежал к гаражу, оставив дело в надежных руках. В гараже был Фредди.

VII

Еще не так давно, увидев его, Типтон Плимсол был бы холоден, но теперь, завоевав прекраснейшую девушку в мире, он плавился от доброжелательности. «Нет, не змий, — думал он, — невинный брат». Конечно, позже надо будет позаботиться, чтобы не было этих братских поцелуев, но вообще — лучший друг.

— Угадай, что случилось, — сказал он. — Я женюсь!

— Женишься?

— Ага.

— На Ви?

— А то на ком?

— Ну, знаешь! — сказал Фредди. — Молодец.

Он так сердечно улыбался, так горячо пожал руку, что исчезли последние сомнения; и Типтон так сердечно улыбнулся, что Фредди решил испытать судьбу.

— Кстати, старик, — сказал он.

— Да?

— Я хотел спросить, ты не дашь нам концессию?

— О чем говорить! — воскликнул Типтон, сияя, как герой Диккенса. — Я сам хотел предложить.