Том 6. Лорд Эмсворт и другие

Вудхаус Пелам Гренвилл

— Странная штука жизнь, вы не замечали? Вот я здесь, все мне нравится. А когда я услышал, что надо сюда ехать, я стонал от горя.

— Неужели, сэр?

— Да. Стонал. Если бы вы знали, вы бы поняли, почему.

Бидж все знал. Он вообще все знал про замок и его обитателей. Он знал, что Хьюго Кармоди еще недавно держал вместе с Роналдом Фишем ночной клуб в центре Лондона, на Бонд-стрит; но, несмотря на такое удачное местонахождение, они ухитрились прогореть. Знал он и то, что Роналд Фиш поехал с матерью, леди Джулией, отдохнуть в Биарриц, а Хьюго он прислал

в замок, к своему дяде, лорду Эмсворту.

— Не хотелось уезжать из Лондона, сэр?

— Вот именно. Но теперь, верьте или нет, он мне даром не нужен. Конечно, вечер на Пиккадилли я бы провел, но жить? Ни за что. Только в замке.

— Понимаю, сэр.

— Истинный рай, а?

— Если хотите, сэр.

— А тут еще Ронни приедет…

— Ожидают мистера Роналда, сэр?

— Завтра или послезавтра. Сегодня получил письмо. Да, кстати. Он шлет вам привет и советует ставить на Костяшку.

Дворецкий поджал губы.

— Не уверен, сэр.

— Да, лошадь — не из лучших. Плюньте.

— Но мистер Роналд большой знаток. Много лет я следую его советам и выигрываю, сэр, выигрываю. Еще в Итоне, помню, он давал прекрасную информацию.

— Ну, как хотите. А что вы вырезали?

— Фотографию мистера Галахада, сэр. У меня есть альбом для всяких сообщений о нашем семействе.

— Туда бы еще заметку о том, как леди Констанс упала из окна…

Чувство приличия помешало Биджу ответить, но он вздохнул.

— Не хотели бы вы взглянуть, сэр? — предложил он. — Речь идет о трудах мистера Галахада.

Обычно фотографии в этой газете являли знатных дам, которые старались походить на певичек, и певичек, которые старались походить на знатных дам. Но здесь был хрупкий джентльмен лет пятидесяти, а под ним, крупным шрифтом, слово «ГАЛЛИ».

Потом шел шрифт помельче:

«Птичка сказала нам, что Галахад Трипвуд, младший брат лорда Эмсворта, находится в родовом гнезде, Бландингском замке, где пишет свои воспоминания. Старожилы не сомневаются, что они — не холоднее нынешней погоды, а то и жарче».

— Да, — заметил Хьюго, — он уж напишет! Немало повидал в дни Эдуарда Исповедника. [32]

— Мистер Галахад провел бурную молодость, — с феодальной гордостью согласился Бидж. — Слуги полагают, что он придает блеск нашему замку.

— А вам не приходило в голову, что будет большой скандал?

— Приходило, сэр.

— Что ж, коплю деньги на покупку. Да, я хотел вас спросить, кто такой Бакстер?

— Мистер Бакстер, сэр? Бывший секретарь его светлости.

32

Св. Эдуард Исповедник (ок. 1000–1066, король — с 1042 г.) — король англосаксов.

— Так я и думал. Леди Констанс сказала мне сегодня утром: «Вижу, у вас много свободного времени. У мистера Бакстера его не было. Мистер Бакстер трудился. Но мистер Бакстер, — тут она многозначительно сверкнула глазами — любил

свое дело. Какой человек!» Мне это не понравилось. Если он такой хороший, почему его отпустили?

Бидж осторожно огляделся.

— Его выгнали, сэр.

— Крал ложки? Вот они, люди долга!

— Я не знаю подробностей, сэр. Что-то такое с цветами в кадках.

— Крал кадки?

— Швырял в его светлость. Хьюго не любил несправедливости.

— Чем же он лучше меня? — сказал он. — Хорошо, я ленюсь, забываю писать письма, в хорошую погоду — бывает, сложив руки, полежу. [33] Но я ни в кого не бросаю кадок! Я чистилки для перьев в Эмсворта не кинул! Что ж, долг зовет. Утром — ездил верхом, после еды — прилег, времени мало. Записку не забудете?

— Нет, сэр.

Хьюго немного подумал.

— Вообще-то лучше отдайте ее мне. Поменьше документов! Просто скажите мисс Миллисент: «В шесть, в розовом саду».

33

Сложив руки полежу — Хьюго перефразирует стих из притч Соломона: «Немного поспишь, немного подремлешь, немного, сложив руки, полежишь» (Пр. Сол., 6: 10).

— В розовом саду…

— В шесть.

— Хорошо, сэр. Передам.

2

Целых два часа после этого в Бландинге не случилось ничего. Потом сквозь тишину прозвучал звон — это звонили часы на конюшне. В то же самое время из дома вышло шествие и по омытой солнцем траве отправилось к большому кедру, к его целительной тени. Во главе шел Джеймс, лакей, с полным подносом, за ним — Томас, лакей, со складным столом, а уж за ним — Бидж, который не нес ничего, но придавал всему этому тон.

Инстинкт, предупреждающий англичан, что чай готов, немедленно приступил к своему безопасному делу. Не успел Томас опустить на землю складной стол, как появился немолодой человек в старом костюме и такой шляпе, которой лучше бы стыдиться, — Кларенс, девятый граф Эмсвортский. Был он высок, тощ, сутуловат, а в данный момент — еще и запачкан, потому что долго стоял у обиталища свиньи. Приготовления к чаю он оглядел благосклонно, хотя и рассеянно.

— Чай?

— Да, милорд.

— О! А… Чай… Чай? Да, да, да, да. Это чай. Превосходно. Открытие свое он поведал племяннице, которая, по зову того же инстинкта, появилась рядом с ним.

— Миллисент, чай!

— Да.

— Чай, — повторил для ясности лорд Эмсворт.

Миллисент присела к столу и стала колдовать над чайником. Она была высока и белокура, с нежно-голубыми глазами и на удивление одухотворенным лицом. Все в ней светилось невинностью, даже эксперт не сказал бы, что она получила тайную весть от подкупленного слуги и ровно в шесть встретится в розовых кустах с неимущим возлюбленным.

— Как там Императрица, дядя Кларенс?

— А? Прекрасно, прекрасно, прекрасно. Я провел с ней весь день, дорогая.