Том 6. Лорд Эмсворт и другие
Шрифт:
Телеграмма была из тех, каким сыщик радуется, ибо их очень трудно понять, но Перси Пилбему она скорее не понравилась. Он не любил ломать голову.
Текст был такой:
«Пошлите самого лучшего сыщика страшная кража».
И никакой подписи.
Страшная кража — это, видимо, драгоценности. Но у кого их украли? С горя он вынул зеркальце и стал закручивать свои мерзкие усики. Думал он о Сью. Тут он тоже устал. Нельзя так, честное слово! Пишешь, посылаешь цветы — и ничего. На письма не отвечает, что с цветами — неизвестно. Даже
Размышления эти прервал скрип двери. Вошел рассыльный. Пилбем расстроился.
— Сколько раз я тебе говорил, не входи без стука! — строго сказал он.
Рассыльный подумал и ответил:
— Семь.
— А если бы здесь был клиент?
— Я бы вышел.
— Вот и выйди.
— Хорошо, сэр. Только я скажу, когда вас не было, тут к вам приходили.
— Кто именно?
Рассыльный, питавший надежду попасть в общество Мерфи и Джонса, младших сыщиков, чье обиталище было на первом этаже, хотел бы сказать, что приходил масон, левша, вегетарианец, долго странствовавший по Востоку, но решил, что сейчас это не нужно.
— Фамилия Кармоди, — сказал он. — Зовут Хьюго.
— Еще зайдет?
— Наверное, сэр.
— Ну, передай Мерфи, пусть будет наготове. Я позвоню.
Рассыльный ушел, Пилбем вернулся к мыслям о Сью. Нет, никак с ней не познакомишься! Швейцары адреса не дают… В дверь постучались, рассыльный доложил:
— Мистер Кармоди, сэр.
— Пускай войдет.
— Сюда, сэр, — учтиво, хотя и гнусаво сказал рассыльный, и Хьюго переступил порог.
И с виду, и на самом деле Хьюго был мирно счастлив. Вместе с ним в контору вошел мягкий солнечный свет. Кто-кто, а он любил Бландинг, там жила Миллисент, но и Лондон оказался исключительно приятным.
— Если я не ошибаюсь, Ватсон, — приветливо сказал Хьюго, — это наш клиент.
Благоволение его настолько обнимало всех, что вместило и противного человека, который встал из-за стола. Да, глаза у него сидели слишком близко, волосы он прилизывал как-то невыносимо, но сегодня, ничего не попишешь, он был другом, мало того — братом; и Хьюго ему улыбнулся. Правда, он подумал, что при таких прыщах нельзя носить малиновый галстук. Или одно, или другое. Надо выбрать. Но он улыбнулся.
— Какая погода! — заметил он.
— Да, — отвечал Пилбем.
— Как пахнет! Газ, асфальт…
— М-м-м, — откликнулся сыщик.
— Кое-кто скажет, что тут душновато. Но не Хьюго Кармоди!
— М-м?
— Да, да, да. Все именно так, как надо. — Он сел. — Ну, ищейка, — продолжал он, — к делу. Я заходил, вас не было.
— Да.
— А теперь вернулся. Наверное, хотите знать, почему?
— Хочу, — сказал терпеливый Пилбем. Хьюго вытянул поудобней длинные ноги.
— Знаю, знаю, вы любите всякие детали. Итак, начнем. В данное время я — секретарь лорда Эмсворта из Бландинга. Замечу, хороший секретарь. Кое-кто думает иначе, но не я.
— Из Бландинга?
Сыщик внезапно вспомнил, что таинственная телеграмма отправлена из какого-то «Маркет Бландинг».
— А это вам не знакомо? — спросил он, пуская ее по столу.
— Старик послал, — определил Хьюго, —
— Этой кражей?
— Да. Удар, каких мало.
Пилбем взял перо и бумагу. Глаза его кровожадно засветились.
— Прошу изложить подробно. Хьюго поразмыслил.
— Стояла бурная ночь… Нет, вру. Светила луна…
— Что именно похищено? Хьюго поднял брови.
— Как — что? Свинья. Любимая свинья лорда Эмсворта.
— Свинья! — вскричал Перси Пилбем. Хьюго тревожно на него взглянул.
— Конечно, вы знаете, что это такое? А то долго объяснять. Сыщик был глубоко оскорблен. Мало к чему относился он с благоговением, но «Аргус», его любимое детище, спасение от всех невзгод, подстерегающих сыскные агентства в младенческую пору, он искренне любил. И этот совершенный механизм пустить на розыск свиньи! Нет, невозможно. Миллисент была права, он рассердился.
— Лорд Эмсворт полагает, — уточнил он, — что у меня есть время на такую ерунду?
— Видите ли, — сказал Хьюго, — свинья эта — премированная. Верните ее к выставке, и лорд Эмсворт не пожалеет половины царства.
Перси Пилбем встал.
— Наше агентство… — начал он.
— Не ищет свиней? Этого я и боялся. Ну, что ж. А теперь, по дружбе, не разрешите ли позвонить?
Видимо, Пилбем не разрешил бы, но Хьюго уже пододвинул к себе аппарат и назвал номер, непрестанно болтая.
— Сразу видно, вы — умный человек, — говорил он. — Подскажите, где тут у вас танцуют? Давно не был в пучине, все забыл. Куда зовут девушку, если кровь кипит, голова худо-бедно увенчана виноградом?
Случилось так, что Пилбем получал свою долю доходов от одного ресторана, и он быстро ответил:
— К Марио.
Хьюго вздохнул. Еще недавно могли назвать их клуб. Но где он? Филин и лисицы [42] скачут на его развалинах. Да, сложна жизнь….
Голос в трубке прервал его размышления. Он узнал привратника тех квартир, где жила Сью.
42
Филин и лисицы — см. Псалом 101: 7 и Псалом 62: 11.
— Алло, Бетфорд? — сказал он. — Это Кармоди. Вы не попросите мисс Браун? А? Конечно, Сью. Другие мне не нужны. Молодец. Жду.
Сыщик не позволит себе выразить чувства. Пилбем просто кивнул, словно обдумывал что-то важное, а мог бы и подскочить.
— К Марио, да? — сказал ему Хьюго. — Кто там играет?
— Леопольд.
— Это хорошо. — Хьюго промычал несколько тактов и потопал ногами. — Разучился, честное слово. Значит, в Бландинг не поедете?
— Нет.
— Жаль. Хорошее место. Дорожки, пейзажи, всякие корты… А то приехали бы! Ладно, ладно. Сью! Алло-алло-алло! Это я, Хьюго. Да, по совершенно секретному делу. Говорю из агентства «Аргус». Ты не поможешь мне вернуть молодость, так это в восемь тридцать?