Том 6. Отдых на крапиве
Шрифт:
Недавно, проходя мимо магазина моего приятеля, я вспомнил о нем и зашел.
— Здравствуйте! Я пришел предупредить вас, что если вы будете продавать ваши пилюли от кашля как клей, — наживете большие деньги.
— Так я и знал! — горестно всплеснул он руками.
— Что-нибудь в этом роде должно было случиться! А вы помните, я вам говорил насчет невесты? Женился!
— А-а! Поздравляю! Ну, что ж? Все благополучно? Она не оказалась мужчиной? У нее не
Он горько усмехнулся:
— Хуже!
— Вы меня пугаете?!
— Татуирована!! Да как! Живого места на теле нет. Обнять ее не могу, — будто китайскую ширму с драконом обнимаешь!
— Чудеса! Послушайте!.. Ведь вы могли бы ее за деньги перед публикой демонстрировать.
— Вот то-то и оно!! А я вместо этого на ней женился! Всегда у меня так: делаешь то, чего не нужно, а что было бы хорошо — так узнаешь об этом слишком поздно!!.
Канитель
— Подсудимый Шишкин! За что вы ударили палкой по темени потерпевшего Мирона Заявкина?
— За то, что он, господин судья, непочтительно отозвался о моей жене.
— Как же он о ней отозвался?
— Он назвал ее «женственной».
— Да позвольте! Разве же это обида для женщины, если назвать ее женственной?!
— А что ж, по-вашему, комплимент, что ли?
— По-моему, комплимент.
— Мерси вас за такое юридическое постановление. А я нахожу, что это обида — назвать человека женственной…
— Почему же?
— Потому что женственная, это я понимаю, что на самом деле значит… это значит: дура.
Это жестокое определение могло бы быть использовано даже как эпиграф к моему рассказу, но я не хочу делать этого, потому что не в моих правилах обижать женщин.
Лучше и справедливее будет, если я искренне, просто и без утайки расскажу все, что знаю об отношениях Софьи Григорьевны к Матильде Леонидовне…
Первое мое знакомство произошло у Перевозовых. Меня подвели к живописной группе, состоявшей из двух женщин, причем брюнетка положила голову на плечо светловолосой, а светловолосая нежно держала узкую красивую руку брюнетки в своих пухлых ручках.
В них было много женственности, в этих двух очаровательных куколках.
— Очень приятно, — ласково признался я. — Я вижу, что вы обе очень дружны.
— О-о! — засмеялась блондинка, — если я узнаю, что вы обидели Софью Григорьевну, я вам нос откушу.
— Если бы вы осмелились хоть взглядом оскорбить при мне Матильду Леонидовну, — поддержала брюнетка, целуя подругу в щеку, — я бы вам выколола оба глаза своей шляпной булавкой.
— Да, я вижу, ссориться мне с вами не расчет. Давайте лучше дружить!
Обе залились жемчужным смехом:
—
— Девицы, подобные вам, всегда были близки моему измученному сердцу.
— Мы не девицы. Мы дамы.
— Успели уже?! — удивился я. — И кто вас так гонит, не понимаю? Мужья-то, по крайней мере, хорошие, или как?
— У Сонечки муж хороший, — сказала Матильда Леонидовна, — а мой так себе.
— Тилли! И тебе не стыдно так говорить о своем муже? Не верьте ей, у нее муж тоже хороший.
— Нет, уж я лучше буду верить. Так как Матильда Леонидовна говорит, что ее муж «так себе», то я с этого момента начинаю за ней ухаживать, хи-хи!
— Соня, — обернула к подруге Матильда Леонидовна свое розовое как весенний закат личико, — можно, чтобы он за мной ухаживал?
— Можно, — милостиво согласилась Софья Григорьевна.
Мы все трое сплели наши руки, и с того времени я всем сердцем прилепился к этим милым добросердечным безделушкам.
Через неделю я был уже у Матильды Леонидовны своим человеком: возился с крохотной дочкой, доставал билеты в театр и если не виделся с ней каждый день, то по телефону мы разговаривали утром, в обед и вечером.
Однажды звоню:
— Алло! Это вы, Матильда Леонидовна?
— Я?! Кто говорит?
— Заведующий воспитательным домом. У нас освободилась вакансия… Не отадите ли свою дочку?
— А, чтоб вас дождем намочило! Не можете без глупостей. Здравствуйте. Послушайте! У меня плохое настроение, и мне скучно.
— Ваша скука нынче же будет истерзана, разорвана в клочки и развеяна по ветру. У меня есть ложа в цирк — хотите?
— Вот это мысль, — обрадовалась Матильда Леонидовна. — А кто будет?
— Кроме нас? Софью Григорьевну сманю и брата Перевозовой.
Маленькая пауза.
— Ах так?.. Да-а… Но там, вероятно, в ложе вчетвером тесно. Нет, уж поезжайте лучше без меня.
— Да ведь ложа на четыре персоны!!..
— Да-а… На четыре. Ну, возьмите кого-нибудь четвертого. Мадам Перевозову, что ли…
— Однако ведь вы хотели поехать.
— Хотела, а теперь раздумала.
— В чем дело?!
— Отстаньте. Если бы вы знали, как вы мне все надоели…
Треск. Отбой.
Странно.
Вызываю другой номер:
— Это Софья Григорьевна?
— Да. Кто говорит?
— Агент сыскного отделения. Послушайте, Софья Григорьевна… Что побудило вас срезать ридикюль у купеческой вдовы Талдыкиной? Вы сознаетесь в этом?
— Что-о-о?!.. Фу ты, как вы ловко меняете голос. Здравствуйте. Что поделываете?..
— Сижу дома, пью чай. Сейчас только беседовал с вашим другом.
— С кем?
— Да с Матильдой же Леонидовной!!