Том 7. Пьесы, рассказы, сказки 1941-1966
Шрифт:
Кутыркин (бережно достает георгиевский крест). Солдатский Георгий. Да ты, видать, был герой.
Никита. Был, да сплыл. Крест этот ты мне на грудь приколи. Пущай со мной в могилу пойдет.
Кутыркин. А свечка зачем?
Никита. В ногах у меня засвети.
Кутыркин. Да ты что! Вправду помирать приготовился? Георгиевский кавалер, а перед смертью сдаешься.
Никита. Силы у меня нет сейчас с тобой спорить. Раз есть у человека
Кутыркин. Это, конечно, так. Каждый умирает по своему усмотрению. (Прикалывает георгиевский крест к груди Никиты, прилепляет у него в ногах на скамье свечку и зажигает ее.)
Никита (тихо зовет). Варь?.. А Варь? Что ж это ты, бедовая какая! Деда кинула в последний час.
Кутыркин. Ты не тревожься. Варюшу я к себе возьму, выведу в люди. Это дело решенное. Так что ты помирай совершенно спокойно.
Никита. Спасибо, сапер.
Кутыркин. Не стоит благодарности.
Никита складывает на груди руки, закрывает глаза, затихает.
Эх, дела! Весна обещалась его вылечить, да, знать, забыла. Не идет. (Замолкает. Трещит огонек свечи.) Дед!.. А дед!
Никита молчит.
Ты бы откликнулся. Неужто уже успокоился? (Подходит к Никите, медленно снимает фуражку.) Так и есть! Помер герой Порт-Артура. Помер старик, да будет ему вечная трудовая слава. И память.
За стеной голоса, но Кутыркин, очевидно, их не слышит. Голоса приближаются. В избу вбегает Варюша. Останавливается, смотрит на Никиту, вскрикивает, бросается к нему, обнимает его голову, плачет.
За Варюшей быстро входит девушка, а за ней, стараясь не шуметь, – Нюрка, Паня и Страходер. Страходер взмахивает лапами, валится на колени и кланяется до полу Никите. Все молчат.
Варюша подымается, судорожно вертит колечко на среднем пальце, с надеждой смотрит на Никиту, но он лежит все так же неподвижно. Варюша бросается к девушке, прижимается к ней. Та ласково гладит ее по волосам.
Нюрка (шепотом). Отказало колечко. Испортилось. Не берет.
Паня (тихо). Замолчи, дуреха!
Варюша. Опоздали мы! Опоздали! (Срывает колечко и бросает его на пол.)
Нюрка быстро подхватывает колечко и прячет за пазуху.
Девушка. Погоди! (Подходит к Никите, прижимается щекой к его губам, слушает.)
Все смотрят на нее. Неожиданно девушка улыбается, оборачивается и гасит свечу в ногах у Никиты.
Кутыркин. Неужто
Все бросаются к окнам, отодвигают занавески, распахивают окна, открывают дверь наружу. Только Страходер все лежит, уткнувшись головой в пол.
Нюрка (толкает его). Вставай! Ишь разлегся! Дед еще живой, не помер.
Страходер медленно подымается.
Девушка. Надо бы воздухом весенним и теплом всю избу продуть. Насквозь.
Страходер. Может, стенку выломать, государыня? А то оконца тут совсем ничтожные, воздуху не пропускают.
Девушка. Хорошо! Только потом поставишь на место.
Страходер. Обязательно. Это мы мигом! (Кутыркину.) Ты, сержант, валяй наружу, поддерживай. Чтобы стенку легко спустить. А я навалюсь.
Кутыркин с Паней и Нюркой выходят из избы. Страходер примеривается, нажимает спиной на стенку.
Кутыркин. Ты всей силой не жми! Аккуратнее! – Страходер. Нам это, брат, не впервой – избы разваливать. Нашелся учитель.
Стенка с треском отходит и валится наружу. Кутыркин, Паня и Нюрка поддерживают ее и осторожно опускают на траву.
(Вздыхает.) Ну, благодать!
В избу врывается утренний свет и веселый шум леса. Лес еще без листвы – сырой, апрельский. Никита лежит все так же неподвижно.
Одного весеннего воздуха, видать, маловато. Болезнь его еще крепко держит. Тут бы надо, чтобы цветами повеяло, медовыми травами.
Девушка. Хорошо! (Выходит наружу, прикладывает ладони к губам, кричит: «Ау!»)
Тотчас из леса выходят два очень низеньких и добродушных пожилых мужичка-лесовика.
Они снимают шапки и кланяются всем в пояс.
Мужички. Мы – здешние жители, берлог хранители, дятлов служители, лесных пожаров гасители, всяких птах и зверей покровители. Что прикажешь, государыня, то и сделаем, потому мы от работы не бегаем.
Девушка. Ступайте в лес. По оврагам, по норам звериным, по чащобам, по всем полянам лесным. Кланяйтесь на все стороны и говорите – я приказала: пусть тотчас прорастает трава и зацветают все, какие есть, цветы – и черемуха, и ландыш, и прилеска, и петров крест. Пусть птицы лесные подымутся к небу, разгонят все тучи, чтобы солнце жарко пригрело весь этот край.
Мужички исчезают. Тотчас из-под земли начинает прорастать трава, подымаются цветы, и уже качаются и звенят вокруг избы сотни белых колокольчиков-ландышей. Деревья одеваются на глазах свежей пушистой зеленью, расцветает черемуха, распрямляются свернутые спиралью листья папоротника.