Том 7. Пьесы
Шрифт:
Федя. Чего тут трудного? Навалять красных ниток — и готово.
Валя. Да! Не трудно! А вы пробовали?
Федя. Не пробовал и пробовать не хочу.
Валя. Раз не пробовали, тогда и не говорите.
Федя. А ты пробовал? Небось дать тебе в руки иголку, так ты себе живо глаза выколешь.
Валя. А вот и неправдочка.
Федя. Что ж ты, вышивать умоешь, что ли?
Валя. Что я,
Федя. Так в чем же дело?
Валя. Обидно слушать. Человек старался, вышивал. Видите, как красиво получилось. Лучше, чем у дедушки. А вы ему даже спасибо не скажете. (Отходит в глубину садика и садится в гамак.)
Федя. Я бы с удовольствием сказал. Да в том-то и беда, что неизвестно кому. Валя! Мало Валь на свете! А между прочим, из-за этой Вали я, может быть, мимо своего счастья прошел. Эх, чего бы я не дал тому, кто найдет мне эту Валю. Все отдам!
Пауза.
Валя. А трофейный автомат дадите?
Федя. Хоть два.
Валя. И компас?
Федя. И компас.
Валя. Честное пионерское?
Федя. Честное пионерское.
Валя. Смеяться не будете?
Федя. Не буду, не буду! Только не тяни ты мою душу.
Валя. И мальчикам не скажете?
Федя. И мальчикам не скажу. Ну?
Валя. И может быть, у вас есть лишняя фляжка? А то, знаете, без фляжки — как без рук.
Федя. И фляжку получишь. Только скорей говори — кто.
Валя. Я.
Федя. Там же написано: «Валя».
Валя. А я и есть Валя.
Бабушка. Верно, все верно. Истинная правда.
Федя. Да ну! Так в чем же дело? (Бросается к Вале.)Милый ты мой, дорогой, золотой, немазаный! Ты же у нас настоящий художник.
Валя. Только, ради бога, не целуйте. А то ребята узнают — засмеют.
Входит Зоя. Она одета нарядно и держит себя подчеркнуто гордо.
Зоя. Извините, что я прервала ваше веселье. Федор Николаевич, дело в том, что я сейчас иду с одним знакомым в кинематограф и, вероятно, уже с вами не увижусь. Поэтому я зашла проститься. Прощайте. Будьте счастливы. (Вспыхивает.)Все-таки это очень нехорошо с вашей стороны. (Плачет.)
Федя (с ходу обнимает). Валечка… то есть, тьфу, Зоечка! Жизнь моя! Любовь моя! (Целует ее.)
Зоя. Довольно! Я прошу
Федя. А я уже только что поцеловался. Только это не моя Валя, а мой Валя. Валька, живей! Кто вышивал платок?
Валя. Я.
Федя. Кто писал письмо?
Валя. Я, товарищ гвардии сержант.
Зоя. Правда?
Федя. Факт.
Валя. Честное пионерское.
Зоя (снимает шляпку). Я не иду в кинематограф.
Федя. А знакомый?
Зоя. Пусть он катится.
Федя. Пусть.
Зоя. Тем более что его и не было.
Федя. Этот синий платочек я буду хранить всю жизнь.
Зоя. Нет, я буду хранить.
Федя. Хорошо. Не будем ссориться. Мы его положим в наш общий семейный комод.
Андрей. Ну, товарищи, мне пора. До вокзала довольно далеко. А я еще не научился… ходить быстро. Так что… как бы не опоздать на поезд.
Федя. Куда же ты едешь?
Андрей. На Урал. Там у меня на заводе отец мастер. Буду работать. Не сидеть же без дела! Руки есть — и ладно. Повоюем и на другом фронте. Ну, Ксения Петровна, спасибо вам за любовь, за ласку… Век не забуду вашего милого домика, вашего садика, вашей Волги. (Низко кланяется и целуется с бабушкой.)До свиданья, Валя. Хороший ты паренек… Дай лапу. Только когда в следующий раз будешь посылать на фронт платочек, то непременно пиши полностью: «Валентин Ложкин». А то опять какой-нибудь отчаянный гвардии сержант голову потеряет. Вроде нашего дорогого Федечки.
Пауза.
Дарьи Андреевны нет?
Бабушка. Да что это ты, Андрюшечка? Неужели всерьез уезжаешь? Так-то вдруг? Погоди, я сейчас Дашу кликну. Даша!
Андрей. Не надо, бабушка. Это и лучше, что ее нет. Передайте Дарье Андреевне мой глубокий поклон. Скажите, что никого на свете не любил я так крепко, как ее. И сейчас люблю. И всегда буду любить.
Бабушка. Господи, да что же это делается! Ведь и она тебя, чай, любит.
Андрей. Нынче, может быть, любит. А завтра — кто его знает. Вдруг ей завтра кто-нибудь другой полюбится. Красивый, здоровый. Ведь я ее хорошо знаю, Дашу: она ни за что от меня не уйдет. Из самолюбия не бросит. Из гордости. Может быть, страдать будет, мучиться, а не уйдет. Нет, это лучше сейчас кончить. Пока не поздно. Да и я… Какой из меня муж? Прощайте, Ксения Петровна. (Кланяется.)До свиданья, Надя, авось увидимся.
Целуются.