Том 7. Последние дни (с иллюстрациями)
Шрифт:
Эп. 39.
Небольшая гостиная. Свечи. Бра. Доносится музыка. В гостиной группа наиболее почетных гостей и губернаторша с дочкой. Неожиданно с окриком:
— Матушка! Приехал Павел Иванович! — в гостиную торопливо вбежал возбужденный губернатор. Гости двинулись в залу, а губернатор, подойдя к дочке, взял ее за руку и повел за собой. Ухватив дочь за другую руку, губернаторша остановила его и, приблизившись, тихо, но четко сказала:
— Немедля веди его сюда…
— Но, матушка… —
Эп. 40.
В зале, около одной из колонн, букет дам. Среди букета сияющий Чичиков. Одна из дам (знакомая нам Анна Григорьевна), проходя мимо Чичикова и прикрываясь веером, тихо говорит ему:
Две горлицы покажут Тебе мой хладный прах…Чичиков радостно вздрагивает и, выскользнув из круга, устремляется за Анной Григорьевной…
Оставшись одни, дамы тотчас же закрылись веерами и, сомкнувшись в кружок, стали язвительно шептаться и хихикать…
— А где же наш любезный Павел Иванович? — подскочив к ним, спросил вспотевший губернатор. Но дамы на его вопрос почему-то дружно рассмеялись…
Эп. 41.
На террасе, среди цветов и зелени, стоят, освещенные луной, Чичиков и Анна Григорьевна.
— Верите ли вы в тайное сочувствие душ? — играя веером, кокетливо спрашивает она Чичикова.
— Душ!.. — испуганно отстраняясь, спросил он — Каких душ?
Придвинувшись к нему ближе, Анна Григорьевна притиснула его к кустам и вдруг тихонько запела.
— Так вот вы как, Павел Иванович! — прорезал вдруг пение насмешливый голос. Чичиков обернулся, перед ним стояла сама губернаторша.
— О, помилуйте! — воскликнул Чичиков и, подскочив к губернаторше, ловко поцеловал у нее руку.
— Вы еще не знаете моей дочери? — не без гордости спросила губернаторша, метнув при этом в сторону Анны Григорьевны насмешливый презрительный взгляд. Чичиков с сожалением разводит руками…
Эп. 42.
— Вот вам моя дочь… — входя в гостиную, продолжает губернаторша, подводя Чичикова к дочери, — только что выпущена из института. Познакомься, душенька, — обращается она к дочке, — это Павел Иванович!.. — Дочка встает… и Чичиков узнает в ней ту самую блондинку, которую он встретил на дороге… на мгновение он немеет… потом, овладев собой, говорит:
— Я имел уже счастье нечаянным образом познакомиться… — склоняясь, он целует ручку дочки и присаживается с ней рядом.
В этот момент в дверях гостиной, волоча за собой прокурора, появился пьяный Ноздрев. Чичиков беспокойно привстал… А Ноздрев, заметив
— Ба! Ба! Ба! Херсонский помещик! Херсонский помещик! — Чичиков двинулся было в сторону, но Ноздрев, заливаясь смехом, уже подошел к нему, облапил и поцеловал:
— Ну что, много наторговал мертвых? — не выпуская его, громко спросил Ноздрев.
Чичиков дернулся, изменился в лице.
— Вы знаете, ваше превосходительство! — горланил Ноздрев, обращаясь к губернатору. — Ведь он торгует мертвыми!..
Губернатор ошалело привстал, губернаторша тоже. Сзади них откуда-то появилась «странная личность»…
— Приезжаю сюда, — продолжает Ноздрев, — мне говорят, что он купил на три миллиона крестьян, на вывод… Как на вывод? — обращаясь к Чичикову, вскричал он. — Да ведь ты у меня торговал мертвых!
Чичиков растерянно улыбается… Губернатор и прокурор переглядываются… Дочка и мамаша в ужасе… из зала на голос Ноздрева показались гости…
— Послушай, Чичиков, — не останавливаясь, продолжал Ноздрев. — Ну скажи, зачем ты покупал мертвых?
Чичиков молчит. Среди гостей волнение и шепот.
— Экий ты, право, двуличный человек… — обижается Ноздрев. — Ведь у тебя нет лучшего друга, чем я! Ведь ты мне дороже отца родного! Ваше превосходительство, прокурор… — обращается он к тому и другому, — позвольте мне поцеловать его…
Чичиков пятится, угрожающе сжимая кулаки…
— Да уж ты не противься, — подходя к нему и пытаясь обнять его, говорит Ноздрев. — Одну безешку позволь запечатлеть в твою белоснежную щечку.
Чичиков в бешенстве толкает Ноздрева. Тот отлетает прямо на губернаторшу с дочкой и падает вместе с ними на пол… Гости ахают. Чичиков бросается вон… Ноздрев вскакивает, хватает стул и с криком:
— Держи его! Держи… — бросается за Чичиковым. Гости шарахаются. Дамы визжат. Оркестр грянул галоп. По залу проносится Чичиков. За ним, распугивая гостей, со стулом мчится Ноздрев. Чичиков с разбегу юркает в дверь… Ноздрев, не добежав, поскользнулся и грохнулся на пол…
Эп. 43.
Улица. Ночь. Ветер. По улице, оглядываясь, как затравленный зверь, проносится в расстегнутой шинели Чичиков… Вбегает в ворота гостиницы… взлетает по лестнице…
Эп. 44.
…и, появившись в номере, захлопывает дверь, набрасывает крючок и настороженно замирает. Затем подходит к окну и, тяжело дыша, прислушивается… Издалека ветер доносит обрывки галопада.
— Черт бы побрал всех, кто выдумал эти балы… — злобно говорит он, сбрасывая шинель и шляпу. — И чему сдуру обрадовались… В губернии неурожай… голод, так они за балы… Невидаль, что иная навертит на себя тысячи и пойдет вертеть хвостом… а ведь все на счет оброков или на счет совести нашего брата… — остервенело шипит Чичиков, срывая с себя воротничок, галстук и фрак.