Том 7. Рассказы и повести. Жрецы

Станюкович Константин Михайлович

Звенигородцев со всеми более или менее известными людьми был на «ты».

— Пожалуй…

Они подошли к столу, чокнулись и выпили.

Пока они закусывали, Звенигородцев успел уже сообщить, торопливо кидая слова своим нежным и певучим голоском, о том, что Невзгодин — вот она, современная молодежь! — оказался просто-таки трусом. Иначе чем же объяснить его отказ сказать речь Косицкому?

— Прежде небось радикальничал. Помнишь? Все у него оказывались лицемерными болтунами, показывающими кукиши

в кармане, а теперь и кукиш боится показать! Видно, как женился, так и того… Радикализм в отставку! — говорил Звенигородцев почти шепотком и при этом так добродушно и весело улыбался, точно он искренне радовался, что Невзгодин оказался трусом и вообще негодным человеком.

— Разве Невзгодин женат? — воскликнул Заречный.

В голосе его невольно звучала радостная нотка.

— То-то женился. Только что сам мне сообщил. Да он разве у тебя не был?

— Был, но не застал дома.

— Говорят, и химию в Париже изучал. Что-то сомнительно. И повесть написал… мне сейчас говорил Туманов… И принята. Ну, да мало ли дряни нынче принимают! Признаться, я не думаю, чтобы Невзгодин мог написать что-нибудь порядочное… Как по-твоему?

— И мне кажется… Поверхностный человек…

— Брандахлыст, хоть и не лишен иногда остроумия. Да ты разве не видал его?

— Нет, не видал! — солгал Заречный.

— Он только что здесь был с Маргаритой Васильевной.

— А жена его с ним?

— Жена? Жены не видал. Верно, и она здесь! — решил Звенигородцев, отдававшийся иногда порывам вдохновения… — Однако пора юбиляра и к столу вести. А каков юбилейчик-то? Двести сорок человек обедающих… Ты будешь говорить пятым… не забудь!

С этими словами Иван Петрович исчез, отыскивая глазами юбиляра.

Несколько обрадованный вестью о женитьбе Невзгодина, Заречный направился к жене. Он застал ее одну. Невзгодин в эту минуту разговаривал около с известным профессором химиком.

— Я и не видался с тобой сегодня. Здравствуй, Рита! — с нежностью шепнул Заречный, протягивая жене руки и словно бы внезапно притихший при виде Риты.

— Здравствуй! — безучастно промолвила она.

Он пожал маленькую руку и сказал:

— Я тебе занял место за средним столом… недалеко от юбиляра… Около тебя будет сидеть профессор Марголин… Ты, кажется, его перевариваешь? — прибавил он с грустной улыбкой.

— У меня уже есть место.

— С кем же ты сидишь? Одна?

— Нет. Я буду сидеть рядом с Невзгодиным. Он на днях вернулся из-за границы, вчера был у меня, и я ему обещала.

Это подробное объяснение, которое почему-то сочла нужным дать Маргарита Васильевна, вызвало в ней досаду, и она покраснела.

— В таком случае виноват. С Невзгодиным, конечно, тебе будет веселее! — произнес Заречный взволнованным голосом.

— Разумеется, веселее, чем с твоими профессорами.

—

А ты, Рита, все еще в чем-то обвиняешь профессоров и главным образом меня? — чуть слышно спросил он.

Рита молчала.

— О, как ты жестока, Рита, — с мольбою шепнул Заречный… — Обвинять других легко.

— Я и себя не оправдываю! — ответила так же тихо Рита и громко прибавила: — А ты Василья Васильевича не узнаешь?

Услыхав свое имя, Невзгодин подошел.

Бывшие соперники встретились сдержанно. Они раскланялись с преувеличенной вежливостью, молча пожали друг другу руки и несколько секунд глядели один на другого, не находя, казалось, о чем говорить.

Молодая женщина наблюдала обоих.

Она видела в лице мужа скрытую неприязнь и поняла, что источник ее — ревность. В Невзгодине, напротив, она не заметила ни малейшего недоброжелательства к мужу. Одно только равнодушие. И это кольнуло ее женское самолюбие. Она вспомнила, как страстно относился прежде Невзгодин к своему счастливому сопернику.

Наконец Заречный сказал:

— Вас, я слышал, можно поздравить, Василий Васильич?

— С чем?

— Вы женились.

— Как же. Совершил сей долг! — шутливо промолвил Невзгодин.

Тон этот не понравился Заречному.

— И, говорят, избрали карьеру писателя?

— По крайней мере, хочу попробовать.

— И будете жить в Москве?

«А тебе, верно, этого не хочется. Уже возревновал!» — подумал Невзгодин и ответил:

— Не решил еще…

— Надеюсь, мы будем иметь честь вас видеть у нас… Вы где остановились?

Невзгодин сказал.

— На днях я буду у вас, Василий Васильич.

С этими словами Заречный поклонился и отошел, далеко не успокоенный в своих ревнивых чувствах. Такие господа, как Невзгодин, легко смотрят на брак. Недаром же он выразился о своей женитьбе в шуточном тоне. И отчего жена его не с ним?

Тем временем Звенигородцев отыскал юбиляра на угловом диване и проговорил:

— Ну, брат Андрей Михайлыч, пойдем на заклание.

— Пойдем! — покорно ответил юбиляр, поднимаясь.

Звенигородцев на минутку остановил его и спрашивал:

— Кого посадить около тебя? Молоденьких дам желаешь?..

— Зачем же дам, да еще молоденьких? — смущенно возразил старик, озираясь: нет ли вблизи жены.

— Ты находишь это несколько легкомысленным для юбилея?

— Пожалуй, что так…

— И, быть может, Варвара Николаевна этого не одобрит? — лукаво подмигнул глазом Звенигородцев и засмеялся. — Ну в таком случае ты будешь сидеть между своими сверстниками — коллегами… Или хочешь, чтоб около тебя сидела супруга твоя Варвара Николаевна? — спросил самым, по-видимому, серьезным тоном Иван Петрович, хорошо знавший, как побаивается Косицкий своей жены.