Том 8. Дживс и Вустер

Вудхаус Пелам Гренвилл

— Алло!

Я поднял глаза и в верхнем окошке увидел круглое, розовое лицо, обрамленное бакенбардами. Лицо смотрело на меня.

— Добрый день! — крикнул владелец розового лица. — Вам сюда нельзя.

— А я и не собираюсь входить.

— Потому что… Ой! Да это же Пузатик!

— Меня зовут не Пузатик. А вы, я полагаю, мистер Кегуорти? Я привел вашего сына.

— Вижу-вижу. Ку-ку, Пузатик! Папочка тебя видит. Лицо спряталось. Послышались голоса. Затем оно появилось снова.

— Послушайте!

Я мрачно утаптывал гравий. Этот тип действовал мне на

нервы.

— Вы живете в Марвис-Бее?

— Снял коттедж на несколько недель.

— Как ваша фамилия?

— Вустер.

— Не может быть! Ну просто чудеса! Скажите же скорее как она пишется: В-у-с-т-е-р или В-у-р-с-т-е-р?

— Вэ-у-эс…

— Я спрашиваю потому, что когда-то знал мисс Вустер, фамилия которой писалась Вэ-у-эс…

Мне уже надоели эти упражнения в правописании.

— Может, вы откроете дверь и заберете ребенка?

— Я не могу открыть дверь. Эта мисс Вустер, которую я знал, вышла замуж за человека по фамилии Спенсер. Она вам не родня?

— Это моя тетя Агата, — ответил я с саркастической ноткой в голосе, тем самым давая ему понять, что именно такие типы, как он, и водят знакомство с моей тетей Агатой.

Он просиял.

— Какая удача! — воскликнул он. — А мы-то ломали голову, что нам делать с Пузатиком! Понимаете ли, какая история — у нас тут свинка. У Босоножки — это моя дочурка — только что обнаружили свинку. Пузатик может заразиться. Мы никак не могли придумать, что нам делать. Как нам повезло, что именно вы его нашли! Он удрал от няни. Я не решился бы доверить его незнакомому человеку, но вы — другое дело. Любой из племянников миссис Спенсер может рассчитывать на полное мое доверие. Вы должны взять Пузатика к себе домой. Как замечательно все устроилось! Я написал моему брату в Лондон, чтобы он приехал и увез мальчика. Он может появиться здесь через несколько дней.

— Господи помилуй! Может?

— Вообще-то мой брат очень занятой человек, но не позже чем через неделю он обязательно приедет. А до тех пор Пузатик сможет пожить у вас. Превосходный план! Я вам премного благодарен! Вашей жене Пузатик очень понравится.

— У меня нет жены! — возопил я, но окошко со стуком захлопнулось, как будто джентльмен с бакенбардами заметил микроба свинки, норовящего вырваться из заточения на волю, и кинулся ему наперерез.

Я вздохнул поглубже и отер платком свой страдальческий лоб.

Окошко снова распахнулось.

— Эй!

Пакет с тонну весом обрушился мне на голову и взорвался подобно бомбе.

— Поймали? — спросило круглое лицо, снова появляясь в окошке. — Ай-яй-яй, вы не поймали. Впрочем, не страшно — купите все у бакалейщика. Спросите «Бейли, гранулированные чипсы для завтрака». Пузатик любит, чтобы молока было совсем чуть-чуть. Не сливок. Молока. Но обязательно фирмы «Бейли».

— Понимаю, но…

Лицо исчезло, окно захлопнулось. Я подождал некоторое время, однако больше ничего не произошло, и, взяв Пузатика за руку, я двинулся прочь.

Мы вышли на дорогу — навстречу нам шла Элизабет.

— Это ты, малыш? — спросила она, вглядываясь в Пузатика. — Значит, папочка нашел тебя?

Сегодня утром на пляже мы очень подружились с вашим сыном, — сказала она мне.

Это уж было слишком! Я еще не пришел в себя после диалога с розовощеким психом, и нате вам — новый сюрприз! У меня перехватило дыхание от возмущения, однако, прежде чем я успел отречься от столь нелепого отцовства, девушка, кивнув на прощанье, скрылась за углом.

Я и не ждал, что Фредди, снова увидев мальчишку, запоет от радости, но все же надеялся, что он проявит хотя бы немного больше мужества и чисто британской стойкости. Он же, когда мы вошли, вскочил, метнул в Пузатика яростный взгляд и схватился за голову. Он долго молчал, не произнося ни слова, но зато потом, заговорив, долго не мог остановиться.

— Ну скажи хоть что-то, — обратился он ко мне, покончив с основными комментариями по поводу последних событий. — Почему ты молчишь?

— Если ты предоставишь мне такую возможность, может быть, и скажу.

И я сообщил ему про новую неприятность.

— Что же ты собираешься делать? — спросил Фредди довольно, я бы сказал, злобным тоном.

— А что мы можем сделать?

— Мы? Что значит — мы? Я не собираюсь тратить время, сменяя тебя на посту няньки. Я немедленно возвращаюсь в Лондон.

— Фредди! — вскричал я. — Фредди, дружище! — Голос мой дрогнул. — Неужели ты покинешь друга в беде?

— Да, покину.

— Фредди, — сказал я, — ты должен быть рядом со мной. Ты просто обязан! Понимаешь ли ты, что этого ребенка надо раздевать, купать и одевать снова? Ты же не хочешь, чтобы все это я делал один?

— Тебе поможет Дживс.

— Нет, сэр! — Как раз в эту минуту Дживс вкатил в гостиную столик с завтраком. — Сожалею, но я должен решительно устраниться от этих забот. — Дживс говорил почтительно, но твердо. — У меня слишком мало опыта — вернее, нет никакого опыта в уходе за детьми.

— Самое время начать его приобретать, — настаивал я.

— Нет, сэр. Мне очень жаль, но я не могу взять на себя эти обязанности.

— Тогда останься ты, Фредди!

— Я не останусь.

— Но ты обязан. Вспомни, старина, мы друзья уже столько лет. Тв'оя матушка любит меня.

— Она тебя не любит.

— Ну хорошо, пусть не любит, но мы вместе учились в школе, ты еще задолжал мне десять фунтов.

— Ну ладно, ладно, — смирившись, сказал он.

— К тому же, старина, я ведь для тебя старался.

Он посмотрел на меня как-то странно и задышал тяжело и прерывисто.

— Я готов вытерпеть многое, Берти, — сказал он, — но не жди от меня благодарности — этого не будет!

Оглядываясь назад, я отдаю себе отчет, что от гибели меня спасла гениальная идея — скупить содержимое близлежащей кондитерской. Бесперебойно поставляя сладости нашему юному подопечному, мы довольно сносно просуществовали до конца того рокового дня. В восемь он заснул прямо в кресле, и, расстегнув все видимые пуговицы, а где не было пуговиц, применяя грубую силу, если что-то не поддавалось, мы уложили милое чадо в постель.