Том 8. Похождения одного матроса
Шрифт:
«Экая благодать!» — подумал он, любуясь цветами и темной листвой сада.
Слуга принес кофе, и Чайкин сел за стол, с удовольствием поглядывая на блюдо с ветчиной и на миску с большим картофелем.
Он оказал честь и ветчине, и сыру, и хлебу с маслом, запивая эти яства вкусным кофе с горячим молоком, и когда есть уже больше не мог, пошел с веранды в сад.
Несмотря на восьмой час утра, солнце палило невыносимо, и в саду было так душно, что Чайкин скоро вернулся в свою уже прибранную комнату. Звуки музыки привлекли его к окну, и он увидел полк солдат, мирно шагающий
«На войну, верно, идут!» — подумал Чайкин, слышавший, что в Америке идет междоусобная война, и, сравнивая выправку американских солдат с русскими, нашел, что американцы не такие бравые, как наши, и только впоследствии убедился, что отсутствие выправки не мешало американцам быть необыкновенно выносливыми и не хуже русских оказывать чудеса храбрости и отваги.
Полк прошел, улица опустела, и Чайкин принялся за газету, которую купил на веранде у газетного разносчика, вспомнив совет Долговязого непременно читать газету. Газета была в руках у Чайкина первый раз в жизни, и он добросовестно и усердно штудировал ее, но, незнакомый с американскими делами, понимал очень мало в передовых статьях и заинтересовался только тогда, когда начал читать описание недавнего сражения, в котором южане описывались как победители. Чайкин только что одолел рассказ о битве и хотел перейти к следующей по порядку статье, имея намерение одолеть всю газету с начала до конца, как раздался стук в двери и вошел Гаук.
Он был очень весел и, поздоровавшись с Чайкиным, произнес:
— Вам говорил вчера капитан Блэк о моем предложении?
— Говорил.
— А говорил он вам, что я заново перекрашу бриг и переменю оснастку… То-то будет красивое суденышко — бриг «Блэк». Уж я переменил название. Теперь бриг не «Динора», а «Капитан Блэк»…
— Почему переменили?
— Капитан подарил мне бриг с условием, чтобы я перекрасил его.
— Он разве подарил вам? — удивился Чайкин.
— А вы разве не знали? Подарил в награду за последнее плавание. По-джентльменски поступил. Как вы находите, Чайк? Так ведь редко награждают!
— Он и меня наградил, капитан Гаук. При расчете пятьсот долларов дал.
— Вы их стоили, Чайк. Ну, так как же, Чайк?.. Идите боцманом.
Чайкин наотрез отказался: и должность не по нем, и хочется ему на земле пожить, заняться землей…
— Очень жалею, Чайк! А я было думал, что вы будете на «Блэке» боцманом… Пятьдесят долларов в месяц и продовольствие… Желаю вам всего хорошего, Чайк! Не будь вы таким простофилей, вы скоро сделались бы настоящим янки и нажили бы деньги… Но на берегу вас непременно облапошат… Берегите свои карманы, Чайк, и не верьте всякому… В море куда лучше, Чайк, особенно если подобрать команду… А вы были бы с хорошими матросами отличный боцман… И после года я, куда ни шло, прибавил бы вам еще двадцать пять… Семьдесят пять в месяц и продовольствие, ведь это не дурно, а? — неожиданно вставил Гаук и, весело подмигнув глазом, похлопал Чайкина по плечу. — Не подходит? Видно, решились быть кротом, а не морским волком, Чайк?
— Да, капитан. С малолетства я был на земле. Люблю землю. А за приглашение благодарю и
Гаук поднялся и, крепко пожимая руку, сказал:
— Помните, Чайк, если захотите быть у меня боцманом, я к вашим услугам. Запомните, что через пять месяцев я буду в гавани Фриско. Там меня найдете на «Блэке». Кланяйтесь капитану. Я стучался сейчас к нему. Верно, спит… отсыпается после плавания.
С этими словами Гаук ушел, а Чайкина охватило беспокойство за Блэка. Вчерашний разговор припомнился молодому матросу, и он вышел из комнаты и, подойдя к дверям номера Блэка, прислушивался.
Все было тихо.
Наконец Чайкин решился постучать.
— Капитан Блэк давно ушел, — проговорил слуга-негр, появившийся в коридоре.
— А нет ли капитану телеграммы?
— Есть… Он только что ушел, как пришла телеграмма! — отвечал негр, ласково скаля зубы.
— Слава богу! — вырвалось из груди обрадованного Чайкина, и он перекрестился.
Негр во все глаза глядел на Чайкина и, любопытный, как все негры, спросил:
— Вы, масса, друг капитана?
— Я очень благодарен ему. Он был добр ко мне.
— А к нам он не добр, масса. Он привез оружие на своем бриге… Он, значит, не хочет, чтобы нас освободили от неволи, если помогает южанам… Но им все-таки плохо. Недавно их поколотили… Я слышал от верных людей! — тихо проговорил негр. — Ведь вы, наверное, за наших заступников… Не правда ли?.. Вы не хотите, чтобы негры были невольниками?..
Чайкин сам был из крепостных и понимал, что значит неволя. И он ответил негру:
— Дай вам бог быть вольным… Правда свое возьмет.
— Я так и знал, что вы за нас… Вы так ласково говорите со мной, масса… Вы не американец, должно быть?
— Я русский…
— Русский?.. О, я читал в газетах, что ваш царь освободил народ из неволи и потому желает, чтобы и нас освободили… И ваша эскадра недавно пришла в Нью-Йорк.
Эти слова негра были очень приятны Чайкину. Он ласково улыбнулся негру и сказал:
— У бога все равны, и наш царь это понимает: потому-то он и объявил волю.
— И Абрам Линкольн понимает. Он умница и добрый.
— А кто Линкольн?
— Линкольна не знаете?.. Президента?.. — удивился негр. — Вот он.
И негр, озираясь, достал из кармана своего фрака замасленную фотографию Линкольна и показал ее Чайкину.
— Каков? — с гордостью проговорил негр.
— Значит, хорош, коли подневольных людей жалеет!.. — отвечал Чайкин, возвращая карточку.
В коридоре показался какой-то господин, и негр, плутовато подмигнув глазом, приложил палец к губам: молчи, мол.
Чайкин понял это и громко спросил:
— Капитан Блэк не говорил, когда вернется?
— Нет, не говорил. Верно, к ленчу придет.
Чайкин не знал, что такое «ленч», но сообразил, что, верно, какая-нибудь еда, и спросил:
— А когда ленч?
— В час, ровно в час, масса. А обед в семь часов, и ваш прибор будет рядом с прибором вашего друга, капитана Блэка.