Том 9. Критика и публицистика 1868-1883

Салтыков-Щедрин Михаил Евграфович

Тема «русский человек за границей» бегло затрагивается Салтыковым уже в очерке «Глупов и глуповцы» в связи с иронической характеристикой «Сидорычей» «вне их родного логовища» (см. т. 4, стр. 205) и затем обстоятельно разрабатывается в майской хронике «Нашей общественной жизни» за 1863 г. [173] . Тогда Салтыков сосредоточил свое внимание на сатирическом типе «гулящего человека», «желудочно-полового космополита», безусловно принадлежащего к «отцам», то есть крепостническому дворянству (подробнее см. прим. к майской хронике и очерку «Русские «гулящие люди» за границей» — тт. 6 и 7). В рецензии на книгу Тарасенко-Отрешкова Салтыков вновь вспоминает об этом типе «гулящего шалопая». Однако теперь он усматривает и «добрую» сторону в «стремлении

пользоваться чужимипорядками», даже когда это стремление ограничено «животненными» наслаждениями. И если в хронике, например, говорилось о «россиянине, выползшем из своей скорлупы, чтобы себя показать и людей посмотреть», то в рецензии уже утверждается, что «русский человек стремился за границу совсем не для того только, чтобы людей посмотреть и себя показать, а прежде всего для того, чтобы вкусить иных порядков, ощутить себя в иных жизненных условиях», то есть в условиях «свободы».

173

См. т. 6 наст. изд., стр. 99-111; этот раздел хроники под названием «Русские «гулящие люди» за границей» был включен в 1869 г. в сб. «Признаки времени» — т. 7, стр. 86–99.

В связи с этим Салтыков предлагает припомнить и таких русских путешественников, как, например, автор «Писем из Avenue Marigny», то есть Герцен. Сравнение «своего» и «чужого» в «заметках и письмах путешественников сороковых годов» (здесь, кроме Герцена, разумелись, конечно, П. В. Анненков, автор «Писем из-за границы» и «Парижских писем», В. П. Боткин, автор «Писем об Испании», и др.) было, во всяком случае, положительно, хотя и производило иной раз всего лишь впечатление свойства «дразнящего и вызывающего».

Позднее Салтыков еще не раз обратится к сюжету о русском человеке за границей (например, «Культурные люди») и особенно полно, в рамках более широкой темы — «Россия и Запад», на материале собственных заграничных впечатлений, разработает его в «За рубежом» (1880–1881).

…статьи о Броках и Бруках, о китайских ассигнациях… — Эти статьи появились не в 40-х, а в середине 50-х годов, в начале подъема освободительного движения накануне реформ, и имели иносказательный смысл. Так, например, либеральный тогда «Русский вестник», не имея возможности прямо высказаться о деятельности русского министра финансов П. Ф. Брока, рассуждал об австрийском министре Бруке. Китайские ассигнации— эзопово наименование обесцененных русских бумажных денег; этой теме была посвящена статья Е. И. Ламанского «Ассигнации в Китае» (см. прим. к стр. 126).

…police correctionelle— исправительная полиция.

…человек, который разбивал целые армии ямщиков… в каждом, оберкондукторе готов видеть высший организм… — Ср. в «Нашей общественной жизни» (т. 6, стр. 100): «Всякий иностранец кажется ему <гулящему человеку> высшим организмом <…> В России он ехал на перекладных и колотил по зубам ямщиков; за границей он <…>заигрывает с кондуктором <…>».

…выгоду шнельцугов и ретурбилетов… — Шнельцуг— скорый поезд ( нем.Schnellzug). Ретурбилет— обратный билет, билет на проезд в оба конца.

…фраза «к которым прикосновение» и т. д. окажется истиною. — Тарасенко-Отрешков, как это видно из цитируемой Салтыковым заключительной фразы его книги, полагал, что реформы 60-х годов в России, «улучшая быт рабочих», разрешают тем самым «рабочий вопрос», столь остро стоявший в развитых капиталистических странах. Салтыкову, напротив, было ясно, что реформы создают предпосылки и условия для появления рабочего класса в европейском смысле, ибо «те преобразования, которые ныне совершаются в России, на Западе Европы давно уж совершились».

Лесная глушь. Картины народного быта. С. Максимова. 2 тома. СПб. 1871 ^*

ОЗ, 1871, № 12,

отд. «Новые книги», стр. 225–229 (вып. в свет — 17 декабря). Без подписи. Авторство указано В. В. Гиппиусом — Z. f. sl. Ph., S. 184; подтверждено на основании анализа текста С. С. Борщевским — изд. 1933–1941, т. 8, стр. 522–524.

Случилось так, что эта рецензия оказалась последней рецензией Салтыкова в «Отечественных записках», в которой ставятся общиепроблемы русского литературного развития и, прежде всего, центральный для его литературной критики вопрос — об отношениях беллетристики к современной русской жизни. Тем самым рецензия на «Лесную глушь» приобретает значение итоговой, завершающей (хотя после нее и было напечатано несколько других рецензий Салтыкова). По вопросам эстетическим и литературным Салтыков высказывался после 1871 г. уже не в литературно-критических статьях и рецензиях, а в художественно-публицистических произведениях.

Салтыков видит в современной беллетристике несколько направлений, и ни одно из них его не удовлетворяет, ибо ни одно из них не достигает самого важного — воспроизведения «внутреннего содержания» русской жизни в ее, при всей внешней хаотичности, целом.

Среди многих направлений выделяются два главных, различающихся как по времени своего возникновения, так и по содержанию и жанрам (ср. статью «Напрасные опасения»). Первое из них рождено 40-ми годами, почва его — психологическая, жанр, созданный им, — роман. Второе появилось в 60-х годах, оно пытается встать на иную почву — общественную. Это направление чаще всего предлагает читателям «отрывки, очерки, сцены, картинки». Если же оно обращается к романическому творчеству, то роман этот — «косноязычный» (вероятно, в первую очередь разумеется самый крупный представитель «нового направления», скончавшийся в 1871 г. Ф. М. Решетников — см. статью «Напрасные опасения» и рецензию на роман «Где лучше?»).

Беллетристы первого направления, при всех их неоспоримых заслугах, в общем, проявили враждебность по отношению «к интересам, занимающим современное мыслящее русское общество» (рец. на роман Омулевского «Светлов», см. наст. том, стр. 411). Результатом этой враждебности были или, как сказано в той же рецензии, «дидактизм, полемизирующий в пользу интересов отживающих и в ущерб интересам нарождающимся» (то есть так называемая антинигилистическая тенденция), или, в лучшем случае, разработка «помещичьих любовных дел» (наст. рецензия). Ни о каком общественном романе в этом случае не может быть и речи, а являются лишь «постыдная вакханалия» или «византийский иконостас».

Беллетристы второго направления всецело сочувствуют движению современности, но и они оказываются неспособными создать общественный роман. Одна из причин этой фатальной неспособности, на которую особо обращает внимание Салтыков в настоящей рецензии, — отсутствие «свободного доступа ко всем общественным сферам».

Руководствуясь своей собственной художественной практикой, Салтыков формулирует некоторые существенные признаки общественного романа, это — новая тематика («общество, находящееся под игом недоразумения», «беспрерывное развитие хищничества», «бездонный запас легкомыслия, хвастовства, наглости, самонадеянности» и т. д.), новые герои («земский деятель, нигилист, мировой судья, а, пожалуй, даже и губернатор»), сюжет, принципиально отличающийся от сюжета «психологического» романа, хотя и не новый («провести своего героя через все общественные слои»), и т. д.

…«пленной мысли раздраженье» … — из стихотворения Лермонтова «Не верь себе».

На распутье. Роман в двух частях В. Г. Авсеенко. СПб. 1871 ^*

ОЗ, 1871, № 12, отд. «Новые книги», стр. 229–232 (вып. в свет — 17 декабря). Без подписи. Авторство указано В. В. Гиппиусом — Z. f. sl. Ph.,S. 184; подтверждено на основании анализа текста С. С. Борщевским — изд. 1933–1941, т. 8, стр. 524–525.