Том 9. Лорд Бискертон и другие
Шрифт:
Итак, Энн вела машину, а Совесть все крепче сжимала на ее шее свои цепкие пальцы.
Что касается Берри, было бы преувеличением сказать, что он прыгнул в машину незнакомой девушки, хоть в малой степени руководствуясь доводами разума. Но он чувствовал, что поступил правильно. Оглядываясь назад, он не видел причин для раскаяния. Поведение, которое в других обстоятельствах могло бы вызвать упрек в эксцентричности, в этот День казалось нормальным и приличным. Не соверши он этот поступок, волшебная девушка навсегда исчезла бы из его жизни. Чтобы
Тем не менее он понемногу в достаточной мере пришел в себя, чтобы оценить ситуацию как весьма затруднительную. Подобно отважному, но плохо подготовленному охотнику, поймавшему в джунглях Индии тигра за хвост, он чувствовал, что до сих пор события развивались в правильном русле, но дальнейшее их течение требует тщательного обдумывания.
Итак, при полном молчании автомобиль подъехал к переходу на Кингстоне. Вперед на гладкий бетон вырулила какая-то машина. Куда именно направлялся ее водитель, догадаться было трудно, но он явно следовал в ту же сторону.
Берри первым нарушил молчание.
— Чертовски благородно с вашей стороны, — сказал он.
— Ну что вы, — возразила Энн.
— Нет, правда.
— Ну что вы!
— В самом деле, — настаивал Берри.
— Пустяки, — ответила Энн.
— Говорю вам, — продолжал Берри, — это чертовски благородно с вашей стороны.
Обмен любезностями снял напряжение. Берри восстановил дыхание, а Энн зашла так далеко, что оторвала взгляд от дороги и метнула его в сторону пассажира. В профиль его лицо произвело на нее еще большее впечатление. Энергичные физические упражнения и трезвый образ жизни обеспечили Берри прекрасный профиль, можно сказать, медальный. Складки у носа и небольшой белый шрам возле уха придавали ему особую привлекательность. «След пули, — подумала Энн, — такой шрам могла оставить только пуля».
— Большинство девушек перепугались бы до смерти, — сказал Берри.
— Я тоже испугалась.
— Да, — подтвердил Берри с растущим воодушевлением, — но вы ни секунды не сомневались. Не стали мешкать. Мгновенно схватили ситуацию.
— Кто это? — спросила Энн, внимательно глядя на поравнявшийся с ними двухместный автомобиль. — Или вам нельзя говорить?
Берри предпочел бы смолчать, положение было безвыходным. Как удачно, что в ресторане у него было время поразмыслить над идентификацией этой бородатой птички.
— Я думаю, — ответил он, — что это Нюхач.
— Нюхач? — осевшим от волнения голосом переспросила Энн. — Какой Нюхач? Что это значит? Кто такой Нюхач? Почему Нюхач?
— Главарь большой кокаиновой банды. У него кличка Нюхач. Если, конечно, это тот самый тип. Но вполне возможно, что это ни в чем не повинный человек. Вы, вероятно, слышали, как разрослась в последнее время наркосеть?
— Нет, не слышала.
— Очень разрослась. И все из-за этого типа.
— Нюхача?
— Нюхача.
Оба немного помолчали. Энн набрала в легкие воздуха.
— Для вас это, наверное, обычное дело, — сказала
Молодые люди в старой доброй Англии не обладают совестливостью жителей Новой Англии. Мы говорим о пуританской совести, но Берри не ведал и ее. И потому ответ его прозвучал не только твердо, но и иронично.
— Разумеется, это обычная работа.
— Вы хотите сказать, что такое случается с вами сплошь и рядом?
— Более или менее.
— Вот это да! — воскликнула Энн.
Она понимала, что следующий вопрос, который вертелся у нее на языке, относится к разряду личных, но не могла сдержать любопытства.
— А откуда у вас этот шрам? — не дыша, спросила она.
— Шрам?
— У вас маленький шрамик возле уха. Вас поцарапала пуля?
Берри с трудом проглотил комок, застрявший в горле. До чего же женщины любят эту дребедень. Взять хотя бы Отелло и Дездемону. Отелло и не собирался рассказывать всю эту муру насчет превратностей судьбы, лишений и трудов, испытанных на суше и на море, пока девчонка все это из него не вытянула. Отелло прекрасно понимал, что, плетя истории про горы с вершинами, касающимися неба, и каннибалах, друг друга поедающих, хватает через край, но деться было некуда.
Что же оставалось делать Берри Конвею?
— Да, — сказал он и понял, что с этого момента мосты сожжены.
— Надо же! — воскликнула Энн. — Еще бы чуть-чуть…
— Да, но чуть-чуть не вышло, — сказал Берри, окончательно умертвив в себе лучшую часть самого себя, — потому что в следующую секунду я выстрелил.
— Выстрелили?
— Да, пришлось.
— Я вас не виню, — проронила Энн.
— Я видел, как его рука скользнула в карман…
— Чья рука?
— Джека Маллоя. Я тогда обезвреживал банду Маллоя.
— А кто это?
— Организаторы поджогов.
— Поджигатели?
— Вот именно, — подтвердил Берри, сожалея, что не ему пришел в голову этот термин. — У них была штаб-квартира в Дептфорде. Начальник послал меня произвести разведку… Вы не подождете здесь?
— Подождать?
Она заметила, как лицо его сделалось каменным, а взгляд — суровым.
— Мне надо последовать за ним.
— А можно мне с вами?
— Нет. Могут возникнуть неприятности.
— Я люблю неприятности.
— Нет, — твердо ответил Берри. — Уж будьте так добры. Энн вздохнула.
— Ну хорошо. А оружие с вами?
— Да.
— Держите его наготове, — посоветовала Энн, — и не стреляйте, пока не увидите белки его глаз.
Берри исчез. «Он идет, как гончая», — подумала Энн. Откинувшись на теплую кожу, она предалась сладким грезам. Впервые в жизни с ней случалось такое. Энн Мун никогда не приходилось участвовать ни в каких гонках, кроме ночных возвращений из клуба. А единственным приключением, столкнувшим ее с беззаконием, был случай, когда по дороге из Нью-Йорка в Пайпинг-рок ее догнал полисмен на мотоцикле и вручил штрафную квитанцию за превышение скорости.