Том I: Пропавшая рукопись
Шрифт:
Я только что, сию минуту, понял вот что: если документ имеет гриф «художественная литература», «миф» или «легенда», ЭТО НЕ ОЗНАЧАЕТ, ЧТО ОН НЕ ОТРАЖАЕТ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ.
Так просто!
Только что Изабель мне сказала… мне пришлось признаться, что у меня проблемы; я говорил о теории Вогана Дэвиса, а она просто сказала: «Пирс, что за чушь?». И потом напомнила…
Археолог Генрих Шлиман нашел место расположения города Трои в 1871 году, проводя раскопки НА ТОМ САМОМ МЕСТЕ, КОТОРОЕ ГОМЕР УКАЗАЛ в «ИЛИАДЕ».
А «Илиада» — не «исторический документ», это ПОЭМА! С богами и богинями и всей художественной допустимостью вымысла!
Меня
Правду можно передавать в виде рассказа. Художественного повествования.
Все в порядке, Анна. Нам осталось только ждать, когда библиотеки и университеты будут вынуждены опять присвоить документам Аш гриф «историческая литература».
А экспедиция Изабель и моя книга дадут необратимое доказательство того, почему они должны это сделать.
Пирс.
Часть шестая. 6 сентября — 7 сентября 1476. Ясень сделала меня
Ей не хватало ощущения своих волос.
Раньше она никогда их не стригла и не знала, что у волос есть вес: ведь этих прядей сотни, тонких, серебристых, в ярд длиной.
По мере приближения к югу ветер становился все холоднее.
Это не дело. Анжелотти совсем не так описывал свои впечатления о стране Вечного Сумрака; не должно быть так уж холодно. Должно становиться все теплее…
И сразу исчез корабль, перед ней возник Анжелотти, каким она видела его под Пизой: как он сидит, опираясь о лафет многоствольной пушки. И слышался его голос: «Женщины в тонких, прозрачных шелковых одеждах — лично мне такая ни к чему! — на крышах домов — сады, они обогреваются теплом, которое собирается зеркалами; кто побогаче — выращивают виноградники; ночь одна — долгая бесконечная ночь пьянки; и всегда летают жуки-светлячки…» Совсем не то, что окружает ее сейчас!
И она мысленно дышала знойным, душным воздухом Италии; видела, как вспыхивают и гаснут зелено-голубые точки светляков; и мечтала о южном тепле.
В лицо ей ударили ледяные брызги.
Раньше, когда у нее были волосы, она не отдавала себе отчета, какую тяжесть таскала на голове каждый день, каждую минуту, и насколько с ними было теплее. Теперь голове было легко, но шея мерзла, и Аш горевала. Солдаты короля-калифа оставили ей ровно столько волос, чтобы были закрыты уши. Весь серебряный покров расстелили ковром на палубе и где-то — не то в Генуе, не то в Марселе — отрезали и втоптали в грязь, когда ее в полубессознательном состоянии тащили на корабль.
Аш незаметно согнула левое колено. Сустав сразу пронзила острая боль. Она прикусила губу, чтобы не заорать, и продолжала свое обследование.
Судно накренилось и носом зачерпнуло холодную воду Средиземного моря. Соль коркой покрыла ее губы, сделала жесткими коротко остриженные волосы. Аш схватилась за поручень кормы, ее болтало во все стороны, она смотрела назад, на север, в сторону, противоположную землям калифа. Чем дальше они уплывали, тем меньше становилось серебряное отражение полумесяца
Мимо нее на нос корабля пробежали два матроса. Аш отодвинулась, освобождая им дорогу. Ее левая нога уже выдерживала вес тела.
Что же там произошло?
Она вцепилась ногтями в деревянные поручни корабля.
Что случилось с Робертом, Гереном, Анжелотти? Что с Флорианом? А Годфри где — в Дижоне? И существует ли еще Дижон? Вот хреново-то!
С ощущением безысходности она ударила рукой по раскрашенному под мрамор дереву. Над ее головой ветер развернул паруса. Подступала тошнота. До чего осточертело блевать каждый день!
В животе было пусто, в голове легкость, рана на голове заново открылась, но она по опыту знала: в прошлом ей и ребра ломали, и ключицу, и почти все пальцы левой руки по очереди, но самое опасное в ее жизни ранение ей нанес назир, врезав булавой по колену. И самое опасное потому, что она, скорее всего, будет хромать. Коленные суставы должны двигаться совсем по-другому.
Но все же несколько дней назад было хуже…
Да, — в первом приближении. Да…
Аш повернула голову, посмотрела поверх голов гребцов вниз, в трюм корабля. Оттуда, ухмыляясь, глядел на нее некий Тиудиберт, назир, тот самый, который нанес ей удар. Получив резкий выговор от арифа Альдерика, командира эскадрона, сопровождающего пленников, он вернулся к своим обязанностям; насколько она сообразила, от Тиудиберта требовалось немногое: наблюдать, чтобы она не бросилась за борт или не позволила бы пароходной команде изнасиловать себя или убить («впрочем, — подумала она, — „изнасиловать“, вероятно, можно, а вот „убить“ — навлечет неприятности на Тиудиберта»), и развлекать себя любыми способами, пока корабль не пристанет к земле.
Кроме того, этот солдат — визигот не давал ей общаться с другими пленниками корабля. Аш едва перекинулась словом с несколькими — их было четыре женщины и шестнадцать мужчин, почти все, судя по одежде, купцы из Оксона, только один был, похоже, солдатом; а еще тут были две старухи, с виду свинарки или собирательницы камыша: ни один из пленников не стоил расходов на перевозку через Средиземное море даже в качестве раба.
Везут, не иначе, в Карфаген. note 112
Note112
Судя по дате — 1476 год — эти слова не могут относиться к первоначальному поселению финикийцев Карфагену или к римскому, вандальскому или византийскому Карфагену. Культура его не исламская, следовательно, эта ссылка должна относиться к предполагаемому мной поселению визиготов, географическое местонахождение которого возможно вблизи настоящего Карфагена, отсюда и название.
Я никогда не слышала никакого Голоса. Я не знаю, что это такое. Я не слышу Голосов!
Впереди что-то мелькнуло, между носом и треугольным парусом, но в темноте было не рассмотреть, земля это или снова облака. Судя по созвездиям, они плывут на юго-восток.
Десять дней? Нет, четырнадцать, пятнадцать, если не больше. Боже милостивый, из бездны взываю, что же случилось после того, как меня схватили? Кто победил?
Шаги на палубе заставили ее встрепенуться. Она подняла голову. К ней шли ариф Альдерик, командир, и его подчиненный, тот нес чашу с чем-то вязким, белым, похожим на овсяную кашу-размазню.