Том Круз
Шрифт:
«Моя мать — очень уступчивый, очень открытый и любящий человек. Она великолепный слушатель. Мои сестры очень похожи на нее — сильные женщины», — объяснял Том.
Семья понимала, что должна сплотиться, иначе окажется на грани полной нищеты. Мэри Ли была очень гордой женщиной. Она делала все возможное, чтобы содержать семью, но даже ей пришлось смириться с финансовыми затруднениями, которые так осложняли жизнь.
Однажды, когда она шла получать деньги на питание, увидев огромную очередь в департамент социальной защиты, ей стало так стыдно, что она развернулась
В семье трудились все: Ли Энн, Мэриан и, позднее, Касс. Они работали официантками в местных ресторанах. Том разносил теперь вдвое больше газет. В отличие от своих сверстников Том зарабатывал на жизнь, а не для того, чтобы потратить деньги на комиксы и футбол.
И снова другая школа — школа Св. Рафаэля в Луисвилле, которая была особенной в жизни Тома, потому что именно здесь у него появился лучший друг, Джефф Байерс.
Джефф, который до сих пор дружит с Томом и больше всего боится огорчить своего знаменитого друга, признается, что Том «был очень одинок», когда они впервые встретились.
Он очень внимательно следил за карьерой Тома и не может не признать, насколько многие роли Тома соответствовали реальной жизни. «Забавно, как близки к его жизни эти роли. Думаю, ему это помогало», — говорил он.
Директор школы, в которой учились четыре поколения Мапотеров, отказывается комментировать события тех лет, когда Том был их учеником.
Тому, очевидно, нравилось сочинять истории и рассказывать их другим ученикам школы. Он удачно скрывал свою подлинную личность за маской рассказчика о приключениях в Роки Маунтен и за нескончаемым потоком фантазии.
В это время Мэри Ли с детьми жила в удобном, но относительно скромном доме на Кардуэлл Уэй. Этот дом не был их собственностью, но находился на тихой улице, где жили семьи с детьми, хотя Том и не общался с ними слишком часто.
Обитатели этой улицы до сих пор вспоминают Тома как «парня, который любил сидеть на ступеньках дома и играть на гитаре, очень тихого, и, похоже, одинокого».
Сосед Билл Льюис вспоминает день, когда Том постучался в дверь его дома, 14 февраля 1976 года, и спросил, не надо ли подстричь газон; Билл и этот одинокий, печальный мальчик вскоре крепко сдружились.
«Никакая работа не казалась Томми грязной или сложной, если он мог заработать этим денег и помочь маме. В то время, когда большинство детей устраивали скандалы, шумели, он работал без передышки, день и ночь напролет. Он был необычным ребенком. Я говорил Мэри Ли, что она должна гордиться сыном», — с удовольствием говорит Билл.
Том вскоре стал считать Билла настоящим отцом. Он отчаянно нуждался в помощи и совете мужчины. В день окончания школы Том пришел к Биллу с галстуком в руке и, смущаясь, объяснил, что ни он, ни мать, ни сестры не знают, как завязывать галстук.
Билл вспоминает, что Том никогда не говорил об отце, добавляя при этом: «Мне казалось, что этот человек исчез с лица земли».
Дружба Тома с Биллом закончилась так же, как и со всеми остальными: однажды он зашел к Биллу и объяснил, что они снова уезжают, и он больше не сможет стричь
До сих пор, вспоминая о своем друге, Билл утирает слезы.
Через много лет, когда Том взлетел на вершину славы, Билл написал ему сердечное письмо. Ответа он так и не получил.
Лето 1976 года было особенным в жизни Тома, потому что он, наконец, научился быть самим собой, а не прятать за фальшивой улыбкой нежелание заводить друзей из-за того, что семья все время находится в разъездах.
Однако этот урок дорого ему стоил. Случилось так, что один из одноклассников пригласил его покататься на мотоцикле. Том, пытаясь, как обычно, угодить, солгал, что умеет ездить на мотоцикле. В результате, он чуть было не погиб, стараясь доказать, что способен на многое.
Билл Льюис все еще вспоминает Тома и по другой причине: 13-летний подросток изумил его своим решением стать священником, поступить в семинарию Св. Франциска.
В семинарии не было вступительных экзаменов. Основной задачей учебного заведения было воспитание будущих священников. Большая часть денежных средств поступала от католических благотворительных обществ. В семинарии была твердо установленная сумма оплаты; независимо от того, кем был ученик, он платил не больше 800 долларов в год. Как ни странно, но учащиеся семинарии не носили униформы.
Многие братья, преподаватели в семинарии, носили немецкие имена, потому что большая часть францисканцев, приехавших в Северную Америку в 1840-х годах, была тирольскими австрийцами.
Когда начался первый семестр Тома в семинарии, количество учеников сократилось до 100 человек. В этом были и определенные преимущества. Это, в частности, означало, что каждому ученику уделялось особое внимание, чего трудно было бы ожидать при большом скоплении учащихся.
Самым распространенным наказанием в семинарии было черчение линий, хотя отдельные наставники применяли физические наказания. Например, один из семинаристов был жестоко побит, когда обнаружилось, что он употребляет спиртные напитки.
Семинария стала идеальным местом для детей из неполных семей. По крайней мере треть однокурсников Тома пережила ту же драму: развод родителей.
Распорядок дня в семинарии францисканцев был жестко регламентирован. Мальчики вставали в 6.40 утра, в 7.00 — завтрак, с 7.45 начиналась проверка домашнего задания, с 8.30 — основные занятия, которые заканчивались в 11.00. В полдень подавался ленч, за которым опять следовали занятия, после чего начинались спортивные уроки. С 16.30 следовала новая серия занятий, затем ужин. Ровно в 21.00 гасили свет.
Весь первый семестр Том отчаянно скучал без матери и сестер. В период с сентября по декабрь (до Дня Благодарения в конце ноября) для посещений было отведено только три дня.
Тому разрешили уехать домой на два дня для празднования Дня Благодарения. Ему так хотелось подольше побыть с семьей, но Мэри Ли, которая понимала, что семинария была для Тома лучшим местом обитания, нежели улицы Луисвилля, несомненно беспокоилась. До конца семестра Том считал дни, когда он снова сможет уехать домой.