Томление
Шрифт:
— Бабушка, помоги мне! — в отчаянии закричал Таральд.
— Ты же знал об этом! — не унимался Тенгель. Он напоминал демона, вышедшего прямо из-под земли и убивающего одним своим взглядом. Казалось, что он даже вырос в размерах, заняв собою всю комнату, а глаза его загорелись зловещим желтым светом.
— Ты ведь знал, что это опасно для жизни. И все равно не удержался!
— Я не держусь за суеверия, — сопротивлялся Таральд.
Он совсем потерял голову.
—
Два младших были перепуганы насмерть, тогда как Тарье лишь побледнел и оставался у двери.
Даг наконец очнулся от оцепенения и бросился на помощь своему сыну.
— Отец, одумайся, что ты делаешь с Таральдом!
Его слова вразумили Тенгеля. И гнев его утих.
— Суеверие… — устало проговорил он. — В мире было столько святых, а ты говоришь, что все это суеверия!
Присутствующие в комнате облегченно вздохнули, потрясенные тем, что они увидели.
— А если бы ты видел мою мать, которая умерла сразу же после того, как произвела на свет такое чудовище, как я, то ты бы больше не говорил о суеверии, Таральд. И если бы ты видел нашу дорогую Суль в трудные для нее моменты, то ты бы наверняка взял свои слова обратно. Даг, ты-то уж должен помнить Ханну и Гримара? Как же ты не позаботился о том, чтобы предостеречь своего сына?
— Я делал это, отец. И я, и Лив предупреждали и его, и Сунниву.
— И ты не послушался их, Таральд?
— Я думал, что они преувеличивают, — в отчаянии ответил этот красивый юноша.
— А ты, Суннива, — произнесла Силье. — Я ведь говорила тебе, чтобы вы не заходили так далеко.
— Не вините меня в этом, — быстро ответила Суннива.
Тенгель вытащил ее из-за спины Дага.
— Ну нет, теперь тебе не удастся свалить свои грехи на другого, Суннива, — зло сказал он. Она вскрикнула от страха. — Теперь ты пойдешь за мной, и мы выскоблим плод, немедленно!
Он схватил ее за руку и дернул за собой.
— Нет! — в ужасе запричитала Суннива. — Нет, нет, нет! Это мой ребенок от Таральда. Если вы убьете его, то я покончу с собой.
Тенгель остановился.
— Ты что же, не понимаешь, что если мы не убьем его, то он со временем убьет тебя?
— Я в это не верю. Не может такого быть.
В разговор вмешалась Лив.
— Отец… ничего такого уже давно не встречалось в нашей семье. Все ваши внуки нормальны. И потом, Таральд и Суннива так любят друг друга.
— Лив… милая девочка, я не могу взять на себя такую ответственность, — мягко сказал Тенгель.
Силье пришла ему на помощь.
— Ты должна избавиться от ребенка, Суннива. Я не понимаю тебя: ты ведь дала мне обещание…
—
— Достаточно, благодарю тебя, Суннива, — оборвал ее Тенгель. — Если кто здесь и знает, что такое любовь, так это Силье, моя жена. Мы любим друг друга вот уже сорок лет. И до сих пор мы по-прежнему вместе! Но с тобой дело так не пойдет. Это слишком серьезно. Ты должна расстаться с Таральдом.
— В таком случае, я покончу с собой, — выпалила Суннива и схватила со стола нож. Трагическим жестом она поднесла нож к своей груди.
— Суннива! — вскричал Таральд.
— О, не тревожься о ней, она только пугает нас, — сказал Тенгель. — Эта девушка ни при каких обстоятельствах не покончит с собой.
Суннива выпустила нож из рук, и он со звоном упал на пол.
— Обо мне здесь никто не заботится, — зарыдала она.
— Милое дитя, — сказал Тенгель. — Если бы мы не заботились о тебе, то мы не были бы так встревожены в эту трудную минуту.
— Мы с Таральдом поклялись друг другу в вечной любви. Вы не можете принуждать нас нарушать клятву.
Таральд тоже продолжал сопротивляться.
— Дедушка, мы будем так любить нашего ребенка, даже если он будет не похож на других, а уродится в вас.
Глаза Тенгеля смягчились, хотя он все еще гневался.
— Таральд! — остановил его Даг.
— Что я такого сказал? — Наконец до него дошел смысл сказанного. — Простите меня, дедушка, я не хотел вас обидеть.
— Не беспокойся об этом, — устало ответил Тенгель. — Жизнь Суннивы дороже.
Девушка не желала ничего слышать.
— Но ведь Таральд и я такие красивые. Ребенок просто не может быть уродом. И потом, мы любим друг друга. Бог не может уготовить нам что-то плохое.
Силье взглянула в сторону Ирьи. Как, должно быть, невыносимо для нее выслушивать все эти объяснения в любви между Суннивой и Таральдом. Однако Ирья сидела выпрямившись, с легкой, печальной улыбкой на губах, словно бы ничего не происходило.
На самом же деле, новость о предполагаемом ребенке обдала ее словно холодным душем, заставила взглянуть на себя в новом свете. И она пожалела Сунниву. Ирья ведь не знала никого, кто еще, кроме господина Тенгеля, понес на себе следы наказания из-за этого проклятого наследства. Но разве он не лучше многих других? Девушка плохо понимала его безумный страх перед будущим ребенком.
Лив произнесла осторожно:
— Конечно, я была слишком мала, чтобы хорошо помнить Ханну и Гримара, но, по-моему, с ними дело обстояло не так-то плохо, отец?