Томми-бродяга

Олджер Горацио

Она догнала Томми и похлопала по плечу:

– Девочка, – печально завела она свою привычную песню, – я бедная вдова. У меня пятеро маленьких детей. Им нечего есть со вчерашнего дня. Не можешь ли ты дать мне несколько центов? Господь благословит тебя за это!

Томми слегка вздрогнула от неожиданности, но эта просьба Бабули ее развеселила. Отвечать было – опасно – уж голос-то ее давняя мучительница узнает. Но в этой опасности была и некая прелесть риска, к тому же она считала, что,

даже будучи узнанной, сможет удрать.

– Где вы живете? – спросила она, стараясь изменить голос и смотреть вниз.

– В доме 417 на Блекер-стрит, – не моргнув глазом соврала старуха.

– Попрошу тетю завтра зайти к вам.

– Ты лучше дай мне сейчас несколько центов, я куплю детям хлеба.

– Сколько у вас детей?

– Пять.

Томми не смогла побороть искушения и повела себя совершенно безрассудно. Она глянула прямо в лицо старой женщине и спросила своим обычным голосом:

– И одного из ваших детей наверняка зовут Томми?..

Бабуля быстро наклонилась и внимательно вгляделась в детское личико. Голос звучал знакомо, да и в вопросе был странный намек, но хорошая одежда и весь облик девочки сбивали с толку.

И вдруг Бабулю осенило: да это же ее мятежная Томми – здесь, рядом, можно сказать, у нее в руках!

– Так это ты! – воскликнула она, с мрачной радостью хватая девочку за руку. – Наконец-то я тебя нашла, мерзкая воровка! Живо пошли со мной! Я тебе все кости переломаю!

Наконец-то, я тебя нашла, мерзкая воровка! – воскликнула старуха, с мрачной радостью хватая девочку за руку.

Томми не могла не сознавать, какой большой опасности она подвергается, но не собиралась покорно возвратиться в недавно покинутый ад. Сообразительная девочка понимала, что если она будет отрицать знакомство с этой старой женщиной, то последней будет очень трудно обосновать свои притязания на нее. Девочка, нисколько не испугавшись, резко сказала:

– Прекратите! Если вы не отпустите меня, я потребую, чтобы вас арестовали!

– Да что ты говоришь! – воскликнула Бабуля и сильно встряхнула Томми. – Посмотрим, как это у тебя получится. А откуда у тебя красивые одежки? А? Ну-ка, пошли домой.

– Отстаньте! Я вас не знаю! Я и вижу-то вас в первый раз!

– Меня не знаешь? Меня видишь в первый раз? Разве я не твоя Бабуля?

– Вы, наверное, сумасшедшая, – холодно заявила Томми. – Моя бабушка не ходит по улицам и не выпрашивает еду.

– Ты хочешь сказать, что я не твоя Бабуля? – изумленно переспросила старая женщина.

– Не

понимаю, о чем вы, – холодно пожала плечами Томми. – Идите домой к своим пятерым детям на Блекер-стрит.

– У, дрянь, мерзавка неблагодарная! – пробормотала Бабуля и дернула Томми за руку, что напомнило девочке старые времена.

– Послушайте, перестаньте приставать ко мне. Лучше идите своей дорогой!

– Ты моя девка, я имею право устроить тебе порку!

– У меня нет с вами ничего общего.

– Пошли! – Бабуля попыталась силой тащить девочку, но та сопротивлялась так, что Бабуля начала сомневаться в своих силах.

Расстояние от Восемнадцатой улицы до доходного дома, который Бабуля называла своим домом, было не меньше двух миль. Тащить за собой упирающуюся девочку было невозможно, а на то, чтобы доехать на омнибусе или извозчике, у Бабули не было денег.

Борьба между маленькой девочкой и высокой, плотной старухой была в самом разгаре, когда Томми краем глаза заметила выходящего из-за угла полицейского. Нисколько не колеблясь, она решила использовать свой пристойный вид:

– Полиция! Помогите! – громко закричала она.

Миссис Уолш вздрогнула – слово «полиция» не вызывало у нее приятных ассоциаций – и немного ослабила хватку. Она смотрела на Томми в безмолвной ярости, предвидя грядущие неприятности.

– В чем дело? – спросил подошедший полицейский, удивленно глядя на эту странную пару.

– Эта женщина, должно быть, сумасшедшая, – сказала Томми. – Она подошла ко мне и попросила денег, а потом схватила за руку и стала утверждать, что она моя «бабуля». Теперь она старается затащить меня к себе домой.

– А вы что скажете?

– Она моя девчонка, – упорно твердила Бабуля.

– Слышите, что она говорит? – сказала Томми. – Разве похоже, что я могу быть «ее»? Она же обыкновенная нищенка.

– Заткнись и пойдем домой! – закричала Бабуля, усиливая хватку.

– Мне больно! Вы не можете заставить ее отпустить меня? – обратилась Томми к полицейскому.

– Отпустите ее немедленно! – авторитетно приказал тот.

– Но это моя девчонка!

– Сейчас же отпустите, говорю вам!

Бабуля была вынуждена подчиниться. Полицейский строго на нее посмотрел:

– Где вы живете?

– В доме 340 на Блекер-стрит.

– Она только что называла дом 417, – не преминула вмешаться Томми. – И сказала, что дома у нее пять маленьких детей. Неужели я одна из них?

Бабуля поняла, что проиграла. Если ее поведут на Блекер-стрит, тогда откроется ее жульничество и ей несдобровать. Но и отпустить Томми – значит, позволить девчонке, которую она сейчас люто ненавидела, одержать над собой верх.