Томми-бродяга
Шрифт:
Она прошла по Четвертой улице, затем по улице Бауэри [9] . Три месяца девочка не была в этих местах, которые редко покидала прежде. Чем дальше шла Томми, тем чаще она видела знакомые лица. Она прошла мимо чистильщиков обуви и продавцов газет, которых давно знала и, конечно, помнила, но никто из них не узнал ее. Это удивляло Томми, пока она не поняла, в чем дело: красиво одетая девочка была совсем не похожа на Томми, которая мела улицы в тряпках и лохмотьях.
9
Улица
Казалось, что, отказавшись по воле случая от своей прежней жизни, она потеряла симпатии старых друзей. Все это было очень досадно, тем более что сейчас приходилось возвращаться обратно в прошлую жизнь. Бедная девочка начинала сожалеть о том, что судьбе было угодно подарить ей совсем иной опыт, фрагмент другой, лучшей жизни, и теперь ей будет трудно вернуться к уличному существованию.
Предаваясь этим печальным мыслям, Томми медленно дошла до Центрального парка и села на скамейку. День выдался тяжелым, девочка очень устала и проголодалась. Немногим раньше она купила за три цента два яблока, тем самым уменьшив свой капитал до двух центов. Большие яблоки притупили на какое-то время чувство голода. Но, конечно, это нельзя было назвать сытной едой.
С ужином покончено, но скоро стемнеет, настанет ночь, и где-то надо ее провести. Раньше Томми не раз ночевала на свежем воздухе, как и многие другие уличные ребятишки, и ее никогда это не пугало. Но теперь, когда она попробовала и успела полюбить уютную отдельную комнату и удобную постель, ночлег под открытым небом ее совершенно не привлекал. Кроме того, она могла испортить свою одежду, а Томми хотелось сохранить пристойный вид как можно дольше.
Существовала возможность вернуться к Бабуле, но уж этого делать никак не хотелось. Что бы ни ждало ее впереди, это было лучше, чем оказаться во власти злобной старухи, от самодурства которой Томми так натерпелась.
«Хорошо бы немного заработать. Будь у меня хоть немного денег, можно было бы снова начать торговать газетами», – размышляла девочка. Она сидела на скамейке, не замечая ничего вокруг, а работавший рядом чистильщик обуви с любопытством ее рассматривал.
Это был Майк Мерфи, старый приятель Томми. Мальчику казалось, что лицо девочки ему знакомо, но сбивала с толку одежда: если это Томми-бродяга, то откуда взялись такие сногсшибательные наряды? Какая-то неразрешимая загадка…
– Это ты, Томми? – наконец нерешительно спросил он.
Томми обернулась и сразу узнала Майка. Так здорово поговорить со старым знакомым!
– Ну да, Майк, это я!
– Откуда ты взяла всякие такие одежки? Ты вышла замуж?
– Ну, мне такого никто пока не предлагал, – ответила Томми.
– Куда ты запропастилась? Я тебя давным-давно не видел.
– Я жила на Шестнадцатой улице. Один моряк взял меня, отвел в дом своей сестры и поселил там.
– Понравилось?
– Да, – сказала Томми, – я трижды в день плотно ела. И в школу ходила.
– Он тебе и одежду купил?
– Да.
– Ты и сейчас там?
– Нет, я ушла сегодня.
– С чего это?
– Старуха обвинила меня в том, что я украла деньги. Сказала, чтобы я их вернула или уходила.
– И сколько ты украла?
– Послушай-ка, Майк Мерфи, не вздумай это повторить! – возмутилась
– Но ты взяла что-нибудь?
– Конечно, нет!
– А чего ж хозяйка на тебя ополчилась?
– Не знаю. Наверное, кто-то взял, а она решила, что я.
– И тебе пришлось уйти?
– Ну да.
– И что теперь будешь делать?
– Не знаю. У меня два цента, и я не знаю, где переночевать.
– А старуха, с которой ты жила?
– Ну уж нет, к ней я ни за что не вернусь, – твердо сказала девочка, – я ее ненавижу.
– У тебя одежда такая хорошая. Я тебя даже не узнал. Прямо молодая леди.
– Правда?
Слова Майка понравились Томми. Было время, когда ей не хотелось выглядеть как молодая леди – тогда она мечтала быть мальчиком. Но с тех пор многое изменилось. В ней пробудились желания, более свойственные представительницам ее пола, и случилось это оттого, что она ближе увидела и узнала иной образ жизни. Три месяца не прошли для Томми даром.
– Если тебе негде ночевать, можно пойти к нам, – предложил Майк.
– Да? А твоя мама что скажет?
– Ну, она не будет против. Только тебе придется спать на полу.
– Ничего. Это лучше, чем спать на улице, – сказала Томми. – А ты где живешь?
– На Улице Малбери.
– Я думаю, что же мне завтра делать, – сказала Томми.
– Что ты всегда делала?
– Перекресток подметала. Но теперь не хочу. Очень грязно.
– Платье замажешь?
– Ну да. И не хочу, чтобы миссис Мэртон или Мэри меня увидели за этим делом.
– Что за Мэри?
– Ее дочь.
– Она тебе нравится?
– Нет. И она меня терпеть не может.
– Ладно. Пора домой. Пошли, Томми.
Томми проворно встала. Как хорошо, что она встретила старого друга Майка! Нынешней ночью у нее будет кров над головой. А завтра, может быть, подвернется что-нибудь подходящее. В ее прежней жизни такие надежды всегда помогали выживать. И сейчас эта мысль – из той жизни – придала девочке смелости и уверенности.
Жилище Майка Мерфи не было ни роскошным, ни просторным. И улица Малбери не относилась к аристократическим районам, жители этих мест не вращались в светском обществе. Мать Майка, миссис Мерфи, торговала яблоками на углу улицы Нассо и Спрус-стрит. Несколько лет торговли на улице – был ли дождь, снег, ветер или яркое солнце – сделали ее лицо почти таким же красным, как яблоки, которые она продавала; а сидячий образ жизни изменил фигуру женщины, и теперь она весила около двухсот фунтов [10] .
10
Фунт – единица веса, равная примерно 0,45 килограмма.
Миссис Мерфи можно было найти на перекрестке в любую погоду, иногда лоток прикрывал от дождя огромный зонт из парусины, когда-то яркий и веселый, а теперь грязновато-коричневый. Женщина зарабатывала вполне достаточно, чтобы с помощью Майка содержать семью с шестью детьми, – конечно, без излишней роскоши, но не хуже большинства обитателей улицы Малбери. Детям никогда не приходилось ложиться спать голодными, а младшие даже посещали муниципальную школу.
Когда Майк привел Томми к себе, его мать была уже дома. Она обычно заканчивала торговлю около пяти часов и отправлялась готовить ужин, заниматься детьми, хлопотать по хозяйству.