Томми
Шрифт:
– Что?!
Оглушительный звук разлетелся на весь коридор – однако нелегкая сковородка попалась под руку! Несмотря на это, он даже не упал, просто покачнулся и оставил глубокую вмятину своим лбом.
– Мне же больно, ты это понимаешь. Зачем так сильно бить своего любимого мужа?
– Ты мне не муж!
– Значит, буду им! Иди ко мне, моя прелесть…
"Он присел, готовый к прыжку: нелепая лягушка, не понятно зачем. Медленно поднялся и потихоньку пошел в мою сторону. Его тень, зловещая нависала надо мной
Все темнее и страшнее, как в тех самых сказках детства, когда любила своего белого плюшевого «Гамми» и смотрела с ним телевизор. Потом ложились спать, а ночью он хотел поцеловать меня… Может даже съесть! Наверное, у него бы все получилось. Теперь я слышу что-то странное. Дверь! Что с ней? Почему она сама по себе открылась… И на пороге никого… Холодный ветер… а Уэйн все шел и шел… пока… о мой бог!
Его пронзил острый холодный клинок… насквозь. Никогда не видела, чтобы ненавистный человек просто так упал на пол, обливаясь кровью… В замедленной съемке и мертвом спокойствии я смотрела, как облокачивается тяжелое тело на шкаф, стекает по стеклу, стене и падает лицом вниз. Из-под него вытекала горячая багровая кровь, струилась по сырой, от прошедшего дождя, куртке, по голове и у самых глаз капала маленькими еле заметными точками.
– Здравствуй …
«Нет!… Не может быть такого! Я не верю! Где мои любимые очки, где мои глаза?! Я ослепла что ли?! Почему он так сильно похож на него…»
– Это ты, Томми?
– Да, это я…
2 раздел.
Рождение.
Я родился в тот день, когда на улице полыхал августовский дождь, а на небе просветы солнечного света и голубые облака теснились возле друг друга.
Маленький, никчёмный и постоянно кричал; "Он наверное, рад," – говорила моя мамочка. Но нет, тогда точно не мог это осознать. Она ошибалась, но все же до сих пор люблю её. Батя убежал в магазин за подгузниками, матушка улыбалась, цыкала "Цу-цу-цу*, а что мне оставалось делать? Играл какой-то маленькой штукой, что ярко блестела и звенела над кроватью. Может, стоило полюбить этот день, ведь появилась возможность у меня теперь смотреть на все своими маленькими глазками в слезах. Пухлые щёчки, плотные мясистые ручки, ножки и большая голова с суженными глазами; такое приглушенное сопение, трясущийся воздух в лёгких.
"У него есть что-то такое, что непременно пригодится в будущем. Это не просто мальчик, он само совершенство", – именно так меня описывала тётушка Мэтис. По её словам, у меня достоинствами считались аристократический нос, гордая улыбка и внимательный взгляд. Обязательно должен был стать известным человеком!
Веки тяжело поднимались; прилипли ресницами к мягким щекам.
Сладко зевнул, мама умилилась, а я тихо уснул.
Снилось что-то очень красочное, что-то очень непонятное, но слишком интересное. Во сне тянулся к дереву руками, пытался коснуться потолка, на котором завис маленький жук.
Так и хотелось чмокнуть его в хрупкие *жужужу-крылашки".
– Томми… Томм-ми
– Не буди малыша,
– Всё понимаю, но нам надо домой.
Сквозь интересный сон открыл глазки, попробовал почесать пальцами и мило улыбнулся. Неподалеку стоял он, внимательно рассматривая тёплую кожу.
Отец был насквозь мокрым. Засаленные слипшиеся волосы. Смахивая капли с носа, бежал ко мне и яростно пыхтел.
– Где мой любимый мальчик?! Малыш, ты как?
Мне надо было сказать фразу, но я просто улыбнулся, испустил пенистую слюну на подбородок; попытался протянуть руки.
– Ты же мой маленький. Как же я тебя люблю! Иди к папочке…
– Папаша, застегни ширинку! Припёрся, понимаешь, в рваной одежде!
– Да где?!
– Везде!
Это было неожиданно; мне ещё тогда казалось, что все существа вокруг меня счастливы. Но осознать подобное было трудно. Да уж, не думал, что мои родители будут ругаться. Я не хочу, чтобы они ссорились. И мне пришлось заплакать. На мгновение прекратились споры, они посмотрели на меня очень внимательно. Попытался улыбнуться. Они успокоились, обнялись. Такими я их видел в последний раз.
А что такого было в одежде Роуда, моего папы? Темно-синие джинсы, желтое худи. Немного торчащий живот, его низ, набухшие вены на висках. Он выпил, лишь немного и лишь за меня!
– Сколько раз говорить тебе об этом, милая?!
– Подожди, посмотри. У него на глазах появились слезы. Это ты виноват!
Он замолчал, опустил лицо и загрустил.
"Папочка, что с тобой произошло?" – это я хотел бы сказать, но ещё сильнее поник.
– Поехали, домой.
– Да уж, быстрее поехали! Хотя нет, мы не можем. Надо немного подождать. Присядь, к нам ещё не пришёл врач.
Знойная мошка летала вокруг яркого лимонного света и никому не давала покоя. Мне хотелось посмотреть на этот дом, чем-то он привлекал названием своей улицы "ДобрыеРуки". Сильно хотелось ощущать это тёплое объятие на себе, так сильно, что скулы должно свести от счастья. Настолько нежно, что стало бы очень тепло близко ощущение легкости, улыбка сама бы внезапно возникла. Это точно стоит того, чтобы называться маленькой радостью. Я бы хотел жить долго-долго, дарить всем свое горячее тепло и любовь. Любить каждого человека, каждое животное, каждую букашку и каждого, кто в этом нуждается; хочет, чтобы его любили, искренне и по-настоящему.
– Здравствуйте!
Вошла девушка, в белом халате, светлым пучком на голове, очках. Не думаю, что у неё есть какие-то проблемы со зрением, а выглядит она даже очень симпатично. Можно было бы, и влюбиться, но я так мал.
– Я ваша медсестра, зовите меня Джесси Харткинс! Как дела у малыша?
– Всё очень хорошо. Спит, улыбается!
– Это прекрасно. Вы хотели бы забрать его с собой домой?
– Разумеется, иначе никак…
– Отлично! Тогда следуйте некоторым правилам: частый постоянный сон, желательно включать успокаивающую классику, внимание и забота. Поменьше ссор, дети в таком возрасте очень восприимчивы!