Тонкая грань

Iriri

От этих слов Хинамори почему-то почувствовала себя ужасно неловко. Словно Маэми застукала ее за каким-то неприличным занятием и объявила об этом во всеуслышание. Но, отбросив недовольство, девушка призадумалась. Она что, действительно постоянно не выпускает из рук медальон Мабаши? Момо ни разу не замечала за собой подобной привычки, но не исключала вероятности того, что действительно делала это неосознанно, и поэтому она не отражалось в памяти. Да и ее недавняя попытка вызвать на разговор Ризу явно говорила в пользу этой версии.

Некоторое время они помолчали. Йоши продолжала неспешно пить чай, а Момо сосредоточенно разглядывала свои сцепленные в замок пальцы

и думала о своих проблемах.

– Йоши-сан, – наконец-то нарушила повисшее молчание Хинамори. – Скажите, а вы согласны с тем, что говорила Сома-сан? Ну, что Мабаши-кун сам виноват в своей гибели, потому что пошел за Карией. Я хочу сказать, что этот пункт мне действительно неясен. Ведь он должен был знать, чем все это закончится.

Маэми несколько скривилась. Разговор пошел не совсем туда, куда бы ей хотелось. Но, с другой стороны, Йоши справедливо решила, что лучше расставить все точки над i сейчас, и больше к этой теме не возвращаться.

– Ёсино-сама никогда не была добросердечной, это да, – наконец проговорила она, тщательно подбирая слова. – Она всегда предпочитала говорить, как есть, а не ходить вокруг да около. И если она так сказала, можешь мне поверить, она именно так и думает. Впрочем, ее можно понять. Для нее безопасность клана баунто – главная и первостепенная задача, а все остальное волнует ее в самую последнюю очередь. Что до Мабаши… не буду гадать, что сподвигло его на сотрудничество с Карией, не знаю. Но у каждого из нас, баунто, есть грустные главы в жизни. Живем мы, как тебе известно, очень долго, так что в этом нет ничего удивительного. Можешь не сомневаться, и у него они были.

– Да я и не сомневаюсь, – Хинамори сама удивилась тому, какая горечь прозвучала в ее голосе.

– Знаешь, Хинамори, смотрю я на тебя сейчас и думаю, а не влюбилась ли ты часом? – с Йоши внезапно слетела ее идеальная маска полной отстраненности и безразличия к окружающему миру, а на лице появилась грустная и понимающая улыбка. Так могла смотреть только женщина, действительно знающая, о чем говорит, и испытавшая это на своей шкуре. А может, и не раз.

В первый момент Момо захотелось вскочить и отчаянно замахать руками, дабы опровергнуть это абсурдное с виду предположение. Но она не стала. Потому что внезапно поняла, что слова Маэми, возможно, не так уж и далеки от правды. Влюбилась? Может, и так… Вот только на то чувство, которое возникло у нее, когда она впервые увидела воочию капитана Айзена, это не походило. Хинамори все еще отчетливо помнила тот самый первый день инспекции, когда капитан Пятого Отряда прибыл в Академию в составе инспекционной комиссии. Девушка смотрела на него, не в силах отвести взгляд. И дело было даже не в красоте, хотя капитан Айзен, несомненно, был и оставался очень красивым мужчиной. Он просто обладал какой-то невероятной харизмой, которая помогала ему располагать людей к себе, вызывала доверие. И действительно не было ни единого случая, когда бы Момо хоть на миг засомневалась в его действиях и решениях. Он был для нее несомненным авторитетом. В тех случаях, когда у Хинамори что-то не получалось, ей было достаточно лишь представить себе, как будет разочарован в ней капитан, и все получалось словно само собой. А при виде его улыбки девушка чувствовала такую легкость, что, казалось, вот-вот взлетит, окрыленная внезапно свалившимся на нее неземным счастьем.

Можно ли это назвать любовью? Может быть. Вот только это действительно ни капли не походило на ситуацию с Мабаши. Там все было как-то проще, понятнее. Да, они пробыли вместе недолго. Очень недолго. День с небольшим.

Откуда бы там взяться чувствам? Да тогда Момо и не задумывалась об этом. Это сейчас, не спеша все осмыслив, девушка поняла, что все вовсе не было так уж бесперспективно, как ей всегда казалось. Вспомнила его шуточные, а может, даже вовсе не шуточные предложения сходить на свидание, когда все закончится. Его широкую безбашенную улыбку, когда он это говорил, словно сам не веря, что несет что-то подобное. И свою кислую реакцию на все это. Тогда ей действительно казалось, что время и место неподходящее. А сейчас… сейчас было уже поздно. Внезапно Момо подумала, что если бы можно было повернуть время вспять, она бы, не задумываясь, ответила ему согласием.

Из ступора, в котором Хинамори пробыла неизвестно сколько времени, ее вырвала Йоши, чуть ли не насильно залив ей в рот остатки своего чая. Момо удивленно посмотрела по сторонам, а потом сфокусировала взгляд на Маэми, вдруг почувствовав, что в глазах опять неприятно щиплет.

– Долго я так просидела? – спросила она, чувствуя какое-то не то смущение, не то вину за это внезапное выпадение из реальности. К тому же, судя по тому, что Йоши вновь вернулась к чтению своей книги, времени явно прошло немало.

– Почти полчаса, – спокойно отозвалась Маэми. На ее лице вновь была отрешенная маска, словно это не она недавно смотрела на собеседницу с пониманием и сочувствием. – Уж извини за это, – кивнула она на пустую пиалу. – Но лить слезы, не осознавая этого, это не дело. Слезы должны приносить облегчение, и никак иначе.

– Да нет, я вам благодарна, – тихо произнесла Хинамори, а потом посмотрела на баунто долгим задумчивым взглядом, словно решая, развивать тему или нет. – А вы… вы ведь тоже влюблялись, Йоши-сан?

Маэми громко и резко захлопнула книгу, заставив Момо непроизвольно вздрогнуть. Кажется, на этот раз она здорово перегнула палку и уже приготовилась извиняться за свою бестактность. Но Йоши сделала предупредительный жест рукой, так что девушка не произнесла ни слова.

– Ты винишь себя в смерти Мабаши? – спросила она, буквально поставив Хинамори в тупик, потому что та ждала чего угодно, но не возвращения к этому.

– Разумеется, – твердо ответила Момо, быстро взяв себя в руки, хотя и не понимая, к чему клонит Йоши.

– А почему? – новый вопрос Маэми поставил Момо в еще больший тупик, чем раньше, ибо с точки зрения Хинамори все было очевидно.

– Ну… он ведь защитил меня от Саватари… – при воспоминании об этом сердце опять неприятно кольнуло, но девушка сделала вид, что ничего не случилось.

– А разве ты просила его тебя защищать? Разве это было не его собственное решение? – продолжала спрашивать баунто.

– Это так, но…

– У нас, баунто, кроме наших Кукол, другого оружия нет, – перебила ее Маэми. – И наши Куклы – это единственное, чем мы можем всерьез навредить таким противникам, как шинигами. И если Мабаши защитил тебя не от атаки Куклы Саватари, то ты бы все равно не умерла, даже если бы он этого не сделал.

– Не говорите так, будто смерть Мабаши-куна была бессмысленной, – Хинамори сама не заметила, как всерьез рассердилась, и слова Йоши вызвали у нее такое неприятие, что просто пропустить их мимо ушей было невозможно. – Он сам так решил. Он делал то, что считал правильным. Одно лишь это доказывает, что все, включая его гибель, не было лишено смысла.

– Ну вот мы и пришли к тому, с чего начали, – подвела итог Маэми. – Теперь и ты сказала, что это было его собственное решение, и твоей вины в случившемся нет ни грамма.