Тонкая линия
Шрифт:
Голос Зорина оборвался, и он с трудом выговорил: – Надо затопить… не все, а старейшие по службе корабли… Затопить на фарватере… Людей с них и с других кораблей обратить на подкрепление гарнизону… Грудью нашей защитим родной город!
Опоздавший к началу совета командир пароходофрегата "Владимир" Бутаков, войдя в помещение застал следующую картину, подробно позднее описанную в воспоминаниях: "Когда я вошел, Корнилов стоял в глубине комнаты на каком-то возвышении и Вукотнч только что говорил, что лучше выйти в море и сразиться. Тотчас за этим последовало заявление капитана 1-го ранга Зарина, что выгоднее затопить вход старыми кораблями и командами
По его мнению, выход флота, а тем более атака союзной эскадры была предприятием не только не нужным, но и бессмысленным. Удача попадала под большое сомнение: численно больший союзный флот, пользуясь превосходством паровых кораблей, мог легко расправиться с русскими, поставив последних под губительный огонь с двух направлений. Основываясь на этом, Зарин предложил то, что давно уже обсуждалось морскими командирами: после закрытия бухты защищать город силами морских экипажей на суше, ожидая прибытия войск южной армии.
Позднее историки будут не раз и два упрекать черноморских моряков в нерешительности, вот только действительно существовал приказ императора категорически запрещавший вступать в бой с превосходящими силами противника. Отсутствие нормальной разведывательной службы постоянно приводило к завышенной оценке сил флота коалиции. А как ее разведку организовать, если в составе Черноморского Флота имеется только один современный пароходофрегат британской постройки – "Владимир"? Посылать на рекогносцировку старые паровые суда было абсолютно бессмысленно, они гарантированно погибнут при столкновении с быстроходными пароходами противника. Героическая и бесполезная жертва, ведь даже передать ничего о состоянии флота противника наши "ветераны" не смогут – радиосвязь появиться только спустя полвека. Разумное с первого взгляда распоряжение царя, фактически обрекало флот на бездействие и отдавало Черное море целиком во власть коалиции.
Моряки еще ниже опустили головы. У многих навернулись слезы. Вдруг громкий говор сменил безмолвие…"Невозможно"… "Придется затопить"… "Вы отрекаетесь от звания моряка"… "Приказ его императорского величества"… Несколько минут нельзя было ничего разобрать в хаосе звуков. Наконец Корнилов напряг силы и перекричал всех: – Вижу, что большинство против меня! Но я не допущу этого!
Участвовавший в военном совете лейтенант Асланбегов записал в дневнике: "Какой неувядаемый блистательный венок готовился Черноморскому флоту: 14 кораблей, 7 фрегатов и 10 пароходов хотели сразиться с 33 кораблями и 50 пароходофрегатами. С какой дивной чудной памятью по греб бы себя в волнах Черного моря Черноморский флот! Если ему уж назначено погибнуть, то может ли быть славнее смерть? И какие чудеса храбрости увековечил бы за собою этот сонм героев, эта гордость храбрых? Россия бы отпела по нас вечную память; родные и друзья гордились бы считая нас в числе этих доблестных русских, которые так мужественно презрели жизнь. Но с выходом флота и удалением армии, что бы последовало? Город был бы взят, и неприятель торжествовал бы занятие первого русского порта. А что важнее для России: порт или флот? Конечно порт, – это КЛЮЧ Черного моря".
Резкий вызывной звонок прервал обсудение столь важного вопроса, и тотчас застрекотал в дальнем углу телеграфный аппарат, выплевывая длинную бумажную ленту…
– Это не Киев, нас вызывает Альма, штаб Меншикова! – удивленно вскрикнул дежурный телеграфист.
Адмиралы тотчас же собрались возле маленького столика начальника телеграфа, текст
– Дожили-с, – подвел печальный итог Нахимов, – Лорд Раглан поздравляет всех нас господа и государя императора с поражением на Альме и обещает-с в ближайшее время пожаловать-с Севастополь! Так а дальше, что там за ахинея-с Николай Петрович, я не могу разобрать?
– Сейчас, минуту! – и красный карандаш в руке главного севастопольского связиста безжалостно вычеркивает строки, – Вот что осталось… извольте взглянуть.
– Дозвольте господа офицеры! – к столу невежливо расталкивая любопытных протиснулся Тотлебен, – Оказывается все не так уж плохо, если верить этой телеграмме. Наш человек присутствовал на совещании командования коалиции… Смотрите, вот фамилии начальных лиц, сроки выступления, численность войск и маршрут движения… Господи да они же направляются на южную сторону!
– Не может быть, это англичане пытаются нас обмануть-с! – Нахимов не поверил инженер-майору, – Кто там у вас работает Николай Петрович, простой матрос или солдат? Откуда он знает иностранный язык и неужто способен понять-с, о чем там генералы совещались?
– Сашка у меня за инженера, хоть и на должности простого телеграфиста, это лучший специалист, – тяжело вздохнул начальник городского телеграфа, – Лучше бы я в плен попал, ей-богу. У нас документация вся на английском, так он и переводил…
– Кто-нибудь еще может подтвердить этот факт?
– Не извольте беспокоиться, вот мичман Лихачев например, я помню он помогал с Сашке с переводом, если прикажете, сейчас вызовем, у нас прямая телефонная линия до водолазной станции проложена.
Прибывший Лихачев подтвердил, понимает оказывается телеграфист заморскую речь, вот только сам говорит плохо с сильным акцентом, что с него взять, няни-англичанки в детстве у бывшего матроса не было.
– Все равно не верю, – упорствовал адмирал, – Ладно, допустим-с британский язык он знает, но кто же его на совещание к командующему войсками коалиции пустил?
– Ваше высокопревосходительство, четверть часа назад никто тут, не мог допустить, что простой нижний чин сведущ в иностранном языке, а британцы с французами и подавно его не заподозрили… Так он и сидел у аппарата, пока Раглан с Сент-Арно и их штабные чины беседовали и шумели верно не меньше чем вы с господами офицерами. Потом видать, его заприметили и вот пожалуйста депеша, господа англичане изволили шутить.
– И что ему дали передать еще и от себя пару-тройку строк, неужели нельзя было проследить? Неужели-с там все настолько беспечные?
– А как еще? В Европе принята другая система телеграфирования, со стрелочными указателями, там действительно можно контролировать работу телеграфиста, не иначе не учли они эту особенность. На нашей линии аппараты Морзе, даже опытный специалист не сможет уследить за ключом, если передавать быстро, мой Сашка так умеет – мастер одно слово.
– Ваше высокопревосходительство, я ручаюсь за него как за самого себя, – снова вмешался в разговор, забытый было собеседниками мичман Лихачев, – Сию депешу передал, он. Посмотрите сами, в тексте есть специальные слова, у англичан я их не встречал, только у Александра. Например "сабж" – сокращение, обозначает предмет обсуждения, а уж ошибки грамматические, так он только один такой отличный на всю матушку Россию. Никто так больше не пишет: ять, ижицу, фиту и ер он не использует совсем.