Тонкая стена
Шрифт:
— Куда идем? — осведомился я.
— Здесь недалеко речка течет, — ответил тот, — туды и пойдем.
Мыперешли через поляну, на которой был разбит наш маленький лагерь и углубились в лес. Честно признаюсь, что если бы не леший, я заблудился бы в этом черно-белом царстве деревьев. Вокруг что-то похрустывало, покрякивало и шевелилось. По верхушкам сосен проносился ветер, и там будто вздыхал великан. При этом из-за недавно выпавшего снега рельеф местности был совершенно смазанным. Мойша оглянулся:
— Иди след в след. Я дорогу чую. Иначе шею
— Твоя правда. — вздохнул я и зашагал, стараясь попасть в огромные слуды лешего. Места здесь были жутковатые, и меня совершенно не удивляло, что в Городище давно никто не жил. Чтобы тут жить, нужно было быть не просто русином, но сумасшедшим русином.
Наконец мы вышли на берег небольшой речушки, которая тихо несла свои воды среди чащобы. Берега ее слегка прихватило ледком, но в промоине на стрежне течение колыхало яркий отсвет луны. Черт, хорошая обстановка для романтического свидания! Во мне вновь начали просыпаться подозрения, но Мойша сразу их погасил, повернувшись ко мне. От его вопроса я едва не соскользнул вниз по берегу:
— Как ты относишься к Любаве?
— Интересно, ради этого вопроса надо было тащить меня через чертов лес? — не удержался я.
У лешего наверно «крыша поехала», как любили говорить в нашей академии. Неужели русинка настолько его достала? Или что?
— Так как ты относишься к ней?
— Нормально отношусь. А чего это ты вдруг? Если ты по поводу ее шуток над тобой, то это тебе лучше с ней поговорить..
— Не о том, Шамтор, думаешь. Слушай, а ты вообще о чем последние дни думаешь, а? Испугался тут в лесу, что ли?
— Нет.
— Ладно. Ты не замечал за ней чего подозрительного?
Я невольно задумался. Мойша высказал мои смутные сомнения. Они впервые оформились у меня в момент просветления после нашего банного приключения. Что-то было не так с нашей врачевательницей. Очень не так! По крайней мере, в мою жизнь она вмешивалась куда чаще, чем я хотел.
— Вот видишь, — от Мойши конечно не укрылось сомнение на моем лице, — давай, я упорядочу все, что нам известно о Любаве. Первое — мы все достаточно сплотились, чтобы узнать кое-какиеподробности о личной жизни друг друга. Ты знаешь про моего братца. Я знаю про то, что ты не помог другу в беде. О Хельге мы знаем все, вплоть до цвета ее подштанников. А о Любаве мы ничего не знаем.
Второе — она вела нас и завела… Я леший, я хорошо ориентируюсь в лесах и я тебе скажу юноша. Она сделала это специально. Здесь пахнет волшебством и волшебством ведьмовским. Третье — она пасет тебя, Шамтор. И старается нас с тобой поссорить. Я знаю, что тебя корежит от некоторых моих привычек. Я тоже не в восторге от твоих манер. Но мы взрослые люди. И, прости, практикант, я тебя, тово, недооценивал…Короче, Любава — не просто врачевательница с большими сиськами. За ней кто-то стоит.
— А, доказательства?
— Доказательства здесь, — Мойша постучал пальцем по своей голове.
— Ладно, я согласен что Любава ведет себя странно, — вынужден был согласиться я. — Но на
— А ты подумай, Шамтор. Хорошо подумай.
Мне вдругвспомнились последние дни. Постоянные попытки девушки помешать моим исследованиям. Бесконечные мороки. И постоянные уклончивые ответы на мои прямые вопросы.
— Что же ты хочешь? — поинтересовался я.
— Надо ее разоблачать. На чистую воду выводить. Куда мы идем?
— Но ее рекомендовал Велимир…И потом, этот ваш Волос..
— Волох, — недовольно поправил Мойша.
— Да, Волох. Он ведь тоже нас сюда направил. И, надо же, какое совпадение — пропала связь. Может, это его рук дело?
— А что Велимира нельзя обмануть? — хрюкнул Мойша. Я уже знал что это хрюканье означает у леших смех. — он хоть и Хранитель а не чужд маленьких человеческих слабостей. Тем более ты, тово, не знаешь на что способны ведьмы. Хотя, — Мойша прищурился глядя на меня, — хотя скорей всего знаешь. Мороки она напускала на тебя?
Я молча кивнул.
— Поверь — это цветочки. Если она возьмется за тебя серьезно, ты через неделю будешь думать, что твоего папу звали Любавой! А насчет Волоха…Есть у меня кое-какие мысли. Только верить мне им не хочется. Тошно. Сам догадаешься когда-нибудь, практикант. Но поверь мне, злого умысла у леших против нас нет. Клянусь жизнью своего самого любимого сына — нет!
Я был потрясен той искренней верой в честность своего народа, которая вдруг зазвучала в голосе лешего. Я поспешил успокоить его.
— Допустим, я согласен. Но как ты выведешь ее, выражаясь твоими словами, на «чистую воду». Зигфрид до сих пор, по-моему, неровно к ней дышит.
— Зигги он, конечно, любит женщин, — вновь хрюкнул Мойша, — только дело для него превыше всего. Будут доказательства, он забудет обо всем.
— Может, скажешь мне, что за неоспоримыедоказательства спрятались в твоей большой волосатой голове?
— Нет, не скажу, — спокойно ответил леший. — Знают двое — знает все болото.
— Ты хочешь сказать, чудо лесное, что я не могухранить тайны? — обиделся я.
— Не знаю, Шамтор, не знаю. Вот я нацелил тебя сейчас. А завтра и посмотрим.
— То есть завтра — день истины? — я решил, что обижаться на убогого — занятие глупое и неблагодарное. Охота лешаку поиграть со мной в догадайку — пусть тешится.
— Именно так, — кивнул Мойша.
— И все-таки не понимаю, зачем ты мне все рассказал. Чтобы проверить, могу ли я держать язык за зубами? Это смешно, Мойша.
— Рассказал я тебе, это все потому, что ты — единственный человек в группе, у которого могут быть сомнения по поводу Любавы. Слишком внимательно я за вами двумя наблюдаю с тех пор, как мы в Муром приехали. Если мы правы, то мнение нас двоих будет куда весомей, чем мнение меня одного. Тем более у бедного Зигги предубеждения перед лешими. Поможешь? Или ты уже влюбился в эту ведьму?