Тонкие грани. Том 5
Шрифт:
— Всё то же самое.
— Слушаюсь, — кивнула она и ушла.
— Всё то же? — улыбнулась Мария.
— Будем считать, что у меня сегодня нет своего мнения, — пожал я плечами. — Я даже не представляю, что здесь выбрать, поэтому положусь на ваш вкус.
— Надеюсь, наши вкусы совпадут.
Сказать, что мне не понравилось, я не мог. Как и не мог сказать, что мне понравилось, если честно. Потому что когда еда у вас размером с харчок повара, понять и почувствовать вкус довольно затруднительно.
— У вас
— Ощущение, что большую часть еды съел официант, пока нёс сюда, — пробормотал я, тыкая вилкой в маленький кусочек чего-то.
Из-за моих слов Мария неожиданно прыснуло прямо в бокал вина. Всё, что она только что отпила, вылилось обратно. Пытаясь сдержаться, она закрыла рот ладошкой, но вино хлынуло прямо через нос, заставляя её закашляться и рассмеяться ещё сильнее. Чтоб хоть как-то скрыть свой позор, Мария схватила тряпичную салфетку и закрыла ей лицо, продолжая смеяться.
Жесть… вот это реакция… Мне аж кровь к лицу прилила.
Мария продолжала содрогаться, поглядывая на меня смеющимися влажными глазами. Успокоилась лишь через минуту.
— Эрнест, вы ещё тот злодей, нельзя смешить девушку, когда она принимает еду.
— Девушка проглотила смешинку, видимо, раз её смешат даже такие шутки.
— Просто от вас исходит хорошая аура, Эрнест. С вами меня само собой тянет улыбаться, уж не знаю почему. Вы удивительный человек.
— Не удивительнее вас, Мария. Кстати, вы говорили, что при храме есть дом для беспризорников?
— Для сирот, — поправила она. — Беспризорники, если спросите меня…
— Не спрошу, — перебил я её. Мария слегка удивлённо посмотрела на меня, но, увидев улыбку, тоже улыбнулась.
— Да ну вас, Эрнест. Вот не можете быть серьёзным ни капельки.
— Я всё время серьёзен, так что сегодня разгрузочный день. Не могу не порадовать свою душу и не подразнить вас.
— Ладно, если на вашей душе светлее от того, что вы дразните бедную юную монахиню, пусть будет так, — состроила она жалобное лицо. — Ведь некому защитить её.
— Так, не давите на мою бедную совесть и сердце. Так что вы говорили про приют?
— Я говорила, что «беспризорники» звучит грубо.
— Возможно… Вы тоже воспитываете сирот?
— По мере возможностей я прикладываю все свои силы, чтоб воспитать из этих детей божьих тех, кто будет излучать свет. Благопристойных молодых юношей и девушек, что смогут найти себя в этом непростом и иногда агрессивном мире.
— То есть вы их чему-то учите?
— Когда как, — покачала она головой. — Когда я их учу, когда просто провожу с ними время, чтоб они чувствовали, что не всем на них наплевать. Каждая из нас, прислужниц света, пытается показать им, что для нас они личности, те, кого мы любим.
— А вы их любите? — спросил я. — Только честно.
— Смотря что вы понимаете
— Каждый раз? У вас там смены?
— Смены, Эрнест, — вздохнула она. — Может звучит лицемерно, но от детей устаёшь, как бы ты их не любила. Это выматывает. Поэтому нам тоже нужен отдых.
— Понимаю, — кивнул я, вспоминая то, какие бессонные ночи устраивала мне иногда Эйко. Хотелось спрятать её в ящик и отнести на чердак, когда мы жили ещё в той квартире. Да и с Соней было не легче. Когда она постоянно под себя ходила.
Действительно, от этого устаёшь.
Так мы отобедали и дошли до десерта, где нам подали кремовый пирог. Было забавно наблюдать, как у правильной Марии был крем на носу, и она не могла понять, чего я смеюсь.
— Ну что? — она уже вся извилась, пытаясь понять причину. Не знаю, вроде просто нос испачкан, а смотришь на неё, и смех пробирает.
— Да у вас нос в крему. Вы похожи на ту, кто под шумок принял на душу.
— На носу? — её глаза скосились на кончике носа. — Ой, и вправду.
Что сделает нормальный человек? Сотрёт крем с носа салфеткой.
Что делает Мария? Пытается языком, скосив глаза, достать кончиком языка носа, чтоб слизнуть крем.
— Что такое? — поймала она мой удивлённый взгляд. — Салфеткой слишком просто.
— Ну вы и ребёнок, Мария, ей-богу.
— Видимо, пришла ваша очередь говорить это, — улыбнулась она и продолжила своё непростое занятие.
— Вы серьёзно можете дотянуться кончиком зыка до носа?
— Угу, — кивнула она, увлечённая своим невинным и бескультурным занятием.
И сидели двое молодых людей за столом — одна пытается слизнуть крем с собственного носа, другой её поддерживает. Детский сад. С другой стороны, как мне кажется, именно так и надо отдыхать: позабыть обо всех правилах, традициях и этикете, отдаваясь сиюминутным забавам, но не перегибая палку.
Так мы и баловались, веселя сами себя и друг друга. Она пыталась справиться с непосильной задачей, а я поддерживал.
— У вас почти получилось, — подался я вперёд, словно наблюдал интереснейший матч.
Мария покраснела от натуги, вытянув язык так далеко, как могла. Аж капельки пота появились.
— Ну! Ещё чуть-чуть! — поддерживал я её.
Она поднатужилась, словно сдерживала что-то внутри себя, и…
Победа!
В какой-то момент, когда я уже было думал, что всё кончено, Мария коснулась самым кончиком языка кусочка крема, подцепил его, и хоп! Всё, съела!
Крем успешно убран, хотя куда меньше времени заняло стереть его салфеткой. Но тем не менее что я, что Мария испытали явное душевное удовлетворение от этого.