Тонкий расчет
Шрифт:
— Видите ли… генеральный прокурор и шеф ФБР считают, что вы замешаны в шести убийствах.
— Питер, у меня нет времени для шуток, — рассеянно улыбнулся Оливер.
— Какие тут шутки? Они думают, что именно вы убили Хлою Хьюстон и…
— Что?! — побледнел Оливер.
— Понимаю, это безумие. Насколько мне известно, прямых улик у них нет. Вы, конечно, сумеете легко доказать, что в ночь убийства девушки были в другом месте.
Оливер молчал. Питер выжидающе уставился на президента:
— Оливер,
Рассел судорожно сглотнул.
— Нет, не могу.
— Но как же…
— Питер, — с трудом выговорил Оливер. — мне нужно побыть одному.
Тейгер немедленно бросился к сенатору Дэвису:
— Что на этот раз, Питер?
— Это… это насчет президента.
— Ну?
— Генеральный прокурор и шеф ФБР обвиняют его в убийствах.
Дэвис устало потер лоб.
— О чем ты толкуешь, черт возьми?
— Они убеждены, что Оливер совершил несколько убийств. Я все узнал от осведомителя из ФБР.
И Питер, уже спокойнее, стал подробно рассказывать об уликах, собранных покойным Лонерганом.
— Безмозглый сукин сын, — процедил сенатор, едва тот замолчал. — Мудак чертов! Понимаешь, что это значит?
— Конечно, сэр. Оливер…
— Хрен с ним, с Оливером! Я годы потратил на то, чтобы сделать из него президента! Если у него хватило ума вляпаться в это дерьмо, черт с ним! Но теперь, теперь, когда я получил власть, не позволю никому ее отнять!
— Не понимаю, что тут можно…
— Ты сказал, улики косвенные?
— Верно. Никаких прямых доказательств. Но у него нет алиби.
— Где президент?
— В Овальном кабинете.
— У меня для него хорошие новости, — бросил Дэвис, поднимаясь.
Не обращая внимания на секретаря, он подошел к кабинету и рванул дверь.
— Я услышал весьма неприятные вещи, Оливер. Это, конечно, чистый бред. Не понимаю, кому могло прийти в голову, что ты…
— Я так же потрясен, как и вы, Тодд. Поверьте, мне не в чем оправдываться.
— Верить-то верю. Но если в прессу просочится всего лишь словечко о том, что тебя заподозрили в такой мерзости… сам понимаешь, что тогда случится.
— Разумеется, но…
— Ты слишком на виду, чтобы на тебя могла пасть хотя бы тень подозрения. Неужели хочешь, чтобы тебя с позором изгнали отсюда?! Случившееся с Никсоном — ничто по сравнению с тем, как расправятся с тобой!
— Тодд, я ни в чем не виноват.
— А они думают иначе. Мне сказали, что у тебя нет алиби на ночь убийства Хлои Хьюстон?
Оливер едва заметно поколебался.
— Нет.
— Что случилось с твоей памятью, сынок? — улыбнулся Дэвис. — Мы провели вечер вместе. Поужинали, поболтали…
— Что? — смущенно пробормотал Оливер.
— Ты верно расслышал. Я — твое алиби! Никто не усомнится в моем слове. Никто. Я спасу тебя, Оливер.
— И что хотите взамен,
— Начнем с мирной конференции по Ближнему Востоку. Ты немедленно отменишь ее. А потом потолкуем. У меня широкие планы, и я не позволю тебе или кому-нибудь другому их испортить.
— Мирная конференция состоится, — упрямо возразил Оливер.
Глаза сенатора хищно сузились.
— Я не ослышался?
— Переговоры начнутся в срок. Видите ли, Тодд, важно не то, как долго президент пробудет на своем посту, а сколько сумеет сделать за это время.
Лицо сенатора медленно наливалось краской.
— Ты сознаешь, что делаешь?
— Да.
— А по-моему, нет! Очнись же! Тебя собираются обвинить в убийстве! Где собираешься проводить свою чертову конференцию — в тюрьме? Ты только сейчас собственными руками сломал себе жизнь, кретин…
Из переговорного устройства послышался голос секретаря:
— Мистер президент, к вам целая делегация. Генеральный прокурор Гатлин, мистер Брендон из ФБР, судья Грейвз и…
— Попросите войти.
— Похоже, мне стоило бы ограничиться лошадьми и не лезть в политику! — разъяренно прошипел сенатор. — Я здорово ошибся в тебе, Оливер. Но я переживу как-нибудь, а вот тебе, сукин сын, конец! И запомни — если не они, я сам тебя уничтожу!
В комнату вошли Барбара Гатлин, Брендон, судья Грейвз и Бергстром.
— Сенатор Дэвис! — поздоровался судья. Тот коротко кивнул и вышел. Гатлин плотно прикрыла за ним дверь и шагнула к столу.
— Мистер президент, все это крайне неприятно, но надеюсь, вы поймете. Нам придется задать вам несколько вопросов.
— Мне уже доложили, почему вы здесь, — невозмутимо заметил Оливер. — И естественно, я не имею никакого отношения к этим преступлениям.
— Счастливы слышать это, мистер президент, — вмешался Скотт Брендон, — и заверяю, что никто из нас не считает вас убийцей. Но обвинения были выдвинуты, и у нас нет иного выбора, кроме как заняться расследованием.
— Понимаю.
— Мистер-президент, вы когда-либо принимали наркотик «экстази»?
— Нет.
Собравшиеся переглянулись.
— Мистер президент, не могли бы вы сказать, где были пятнадцатого октября — в ночь смерти Хлои Хьюстон?
Молчание.
— Мистер президент?
— Извините, не могу.
— Но вы, конечно, помните, где находились и что делали?
Тишина.
— Мистер президент!
— Я… я должен подумать. И просил бы вас вернуться позже.
— Когда именно? — настаивал Бергстром.
— В восемь.
Дождавшись, пока они уйдут, Оливер поднялся и, едва передвигая ноги, побрел в маленькую гостиную, где за письменным столом работала Джан. Она подняла голову и вопросительно взглянула на мужа. Тот, сделав над собой усилие, выдавил: