Тоннель
Шрифт:
Потолочные фонари мигнули и погасли, и стало темно. ПОНЕДЕЛЬНИК, 7 ИЮЛЯ, 14:14
В неожиданно упавшей сверху тьме женщина на заднем сиденье Ниссана Кашкай охнула и зажмурилась. Старик в Майбахе поднял сухой кулак и попытался ударить телохранителя в плечо, но промахнулся. Пассажиры автобуса повскакивали с мест и закричали нестройным жалобным хором, а в километре от них тридцать четыре добровольца и водитель польского рефрижератора, наоборот, перестали кричать, одновременно задрали головы к погасшему своду потолка и не увидели его.
Маленький
— БисмиЛляхи Рахмани Рахим, — запел юный водитель Газели и опустил голову между коленей. — АльхамдулиЛляхи Роббиль ‘аалямин. Ар-Рахмани Рахим. Мэлики яумиддин. Ийякя на’буду уа ийякя наста’ин. Ихдина ссыроаталь-мустакыим. Сыроатол-лязийна ан’амта ‘аляйхим, гайриль-магдуби ‘аляйхим уа ляд-долин. ПОНЕДЕЛЬНИК, 7 ИЮЛЯ, 14:17
На третьей минуте непрозрачной чернильной темноты кто-то в среднем ряду включил фары — мутные, заляпанные грязью. Потом через проход вспыхнули еще одни рыжие фонари, чуть дальше зажегся чей-то ослепительный ксенон. Импульс распространялся в обе стороны, к хвосту и к началу, как ток вдоль елочной гирлянды, и длинная каменная труба стала похожа на морское дно, по которому проложили тускло подсвеченную ленту.
Людей в проходах стояло много, где-то еще открывались дверцы, но не было ни шума, ни движения. Слава богу, все уже в курсе, что бежать некуда, подумал Митя, а то бы мы точно сейчас друг друга затоптали.
— Это же не страшно, пап, да? — сказала Ася вполголоса. — Все нормально, да?
Митя нашел ее руку, и сжал, и поднял глаза. В слабом придонном свете потолок был едва различим, но одна из тяжелых воздушных пушек висела прямо над будкой рефрижератора, и видно было, что лопасти не крутятся. Совсем. Стоят на месте.
— Как вы считаете, — спросила женщина-Мерседес почти так же тихо, как Аська. — Сколько у нас времени?
— Ну блядь, — сказал Патриот и навалился сзади, дыша вчерашним пивом. — Ну блядь, ну блядь!
Митя дернул плечом. Заткнись. Не ори, не двигайся. Не трать кислород.
— Пап?.. — повторила Ася. Ладонь у нее была скользкая, как мелкая рыбка.
— Я не знаю, — сказал Митя.
Все теперь смотрели вверх, на мертвый вентилятор.
— Это небыстро, — подал голос здоровяк в борцовке. — Кубатура вон какая. Попрыгаем еще.
— Вот прыгать как раз не надо, — сказал кто-то. — Воздух быстрее кончится.
— Он все равно же кончится, — сказала дачница в шортах. — Так?
— Повыше надо залезть, — сообщил лысоватый мужчина в жилетке. — Углекислый газ внизу будет собираться.
— Куда вы тут залезете, господи? Мамочки, мы тут все задохнемся...
— Не самый плохой вариант вообще-то, — сказал здоровяк в борцовке. — Хотя бы не больно. Засыпаешь просто, и всё.
— Да конечно, не больно, —
— Ты мягкое с теплым не путай, дайвер, — сказал здоровяк. — Я на подлодке служил. Нету здесь воды, и давления нету. Просто воздух будет жиже и жиже. Постепенно, понял? Не сразу. Не почувствуешь даже.
Говорил он до странности спокойно, даже с каким-то торжеством, как если бы главное было — поставить на место сопляка в дредах, три раза нырнувшего в Хургаде.
— И это типа хорошо, да? — парировал дайвер заводясь. — Ну ложись и засыпай тогда, чё. Специалист нашелся.
Дачница с зелеными ногтями завыла из-за спин — негромко, на одной ноте.
— Ну-ка прекратите болтать! — зашипела женщина-Мерседес. — Мы будем действовать по плану. Время есть, и совершенно не факт...
Договорить она не успела. В стенах что-то загудело, лопасти воздушной пушки дрогнули и снова завертелись — небыстро, с усилием, как если бы тоннель в самом деле был теперь заполнен водой, просто никто пока этого не заметил. Следом зажглись потолочные лампы, и свет тоже был другой — тусклый, подводный.
— Ну вот! — сказала Аська тоненько. — Вот, все нормально, я говорила!
Дачница всхлипнула и засмеялась. Мохнатый подводник в борцовке неожиданно перекрестился — широко, по-деревенски, а потом размахнулся и хлопнул тощего дайвера между лопаток. Дайвер покачнулся. Он улыбался, глаза у него были закрыты.
— Вот это я пересрал сейчас, — выдохнул Патриот Мите на ухо. — Твою мать, а?
— Это резервное питание, — сказал Митя, ни на кого не глядя, чтобы не видеть их лица. Особенно Аськино. Меньше всего он хотел сейчас смотреть на Аську. — Видимо, какой-то запасной источник на случай, если внешнее энергоснабжение отключилось.
Стало очень тихо. Слышно было, как жужжат лампы под потолком.
— Ну то есть времени у нас теперь больше, — продолжил Митя поспешно. — Просто надо понимать, что он не бесконечный. Источник, я имею в виду. Это что-то вроде генератора, так что у него есть резерв. И рано или поздно он закончится.
— И насколько его хватит? — резко спросила женщина-Мерседес. — Этого резерва?
Митя пожал плечами:
— Мне-то откуда знать. Я понятия не имею, как у них тут все устроено, много факторов вообще-то.
— Так выясните! — рявкнула она. — Вы ведь инженер, я правильно помню? Вот и займитесь делом!
— А вы не думали, — сказал Митя и вдруг не узнал свой голос. — Вы не думали, — повторил он, задыхаясь от жары и ярости, — что это бесполезно? Вот это вот всё! Бесполезно! Мы почти сутки здесь сидим, ну хватит уже прикидываться. Это не авария, не какая-то неполадка техническая. Там наверху случилось что-то, вы же понимаете, да? Может, там война и бомба упала. Или метеорит. Или, я не знаю, потоп. И не спасают нас потому, что некому спасать. Может, мы вообще последние, кто остался, и снаружи просто нет уже никого!