Топ-модель
Шрифт:
Осмелев, обнимаю за шею, касаюсь кончиками пальцев щек, затылка. Он чуть громче вдыхает, и я схожу с ума. Мы целуемся и это самый лучший и приятный поцелуй в моей жизни. Оба дышим, ласкаем друг друга.
Его язык касается нижней губы, и я срываюсь на дрожь. Напряжение растет, тело пылает, жаждет, возникает потребность, и кажется, если он не перестанет, со мной что-то случится. То самое, что было в каюте, когда мы любили друг друга.
Максим отстраняется. Кровь кипит, мои глаза закрыты.
Он мягко чмокает в
Неспособная совладать с эмоциями, льну к нему, вжимаюсь в грудь. Молчу. Он тут же обнимает. Крепко, с жаром. Мы нашли друг друга. Как же это было трудно, но мы нашли. В момент становится неважно, что там родители, враги или друзья.
Всё становится неважно.
Губы горят. Я вдыхаю его невыносимо прекрасный запах. Послезавтра мы станем мужем и женой и займемся любовью.
— Анечка, — говорит он, поглаживая. — Такая ты сладкая, сдуреть можно.
Я незаметно целую его в грудь несколько раз, даже через ткань черной рубашки чувствуя жар тела. Знаю, что у него давно не было близости, он мужчина, хоть и верный традициям, но молодой и здоровый. Я думаю о нашей брачной ночи и дрожу. Я просто не могу поверить, что это всё произойдет послезавтра.
Или... может, уже сегодня? Он так настаивал на свидании.
***
— Тебе нравятся мерсы? — спрашивает Максим с легкой улыбкой, пока едем к нему в гости.
Чуть раньше Максим сказал, что мы можем поехать в любой ресторан города, и что ужин в модном месте пойдет на пользу нашему имиджу, но он так замотался в последние недели, работая без выходных, что хочет просто побыть дома.
Разумеется, я согласилась. Упомянула Ба-Ружу только, он ответил, что ей докладывать необязательно.
— Что? — переспрашиваю.
— Тебя не устроила марка моей машины, — кивает на руль.
— Мне казалось, у тебя раньше была другая. Нет?
— Верно. Эту мне подарили, обкатываю. Думал, тебе отдать.
— Мне? — обалдело оглядываюсь.
— Не нравится?
— Шутишь? А как понять подарили? Кто?
— М-м-м. Мы с приятелем провернули финт, заменили депутатские «Камри» на «Ка5». Это маленький бонус, — поглаживает руль. — Вроде ничего такая, а?
— Очень круто.
В его квартире нас встречает кошка, которая, завидев меня, присаживается и прищуривается. В этот раз Максим долго ее гладит и знакомит нас. Его кошку зовут Луна, живет она с ним уже четыре года, ревнивая, но ласковая.
Ко мне Луна относится настороженно, но погладить себя хоть и нехотя, но позволяет. Максим в это время достает продукты из холодильника. Когда я захожу в кухню, он закатывает рукава рубашки.
— Ты умеешь готовить? — удивляюсь.
— Я всё умею, — подмигивает, доставая сковородку из шкафа. — Располагайся. Могу быстро сделать фреш или воду с лимоном, — открывает огромный холодильник, оглядывает содержимое.
У него красивая, современная
— Аллергия на какие-то продукты есть? — продолжает он.
Луна тем временем трется об его ноги, выпрашивая внимания. Я зову ее к себе на колени, но она демонстративно игнорирует.
— Вроде нет, я всё ем.
— Это хорошо.
Непривычно без брекетов. Снимали их около полутора часов, затем чистка, минерализация, полировка... устала ужасно. Когда Максим отворачивается, ощупывая языком ровный ряд зубов. Через месяц отбелю и будет идеально.
— Тебе помочь? Я могу что-нибудь порезать.
— Ну уж нет, если я берусь готовить, то делаю всё сам от начала и до конца.
Поджимаю ноги и слежу за его движениями — плавными, быстрыми, уверенными. На то, как сидит на нем одежда. Прикусываю губу. Он прекрасен.
Нам нужно столько всего обсудить, но Максим ставит передо мной стакан с яблочным соком, кладет завернутую в салфетку соломинку. Промывает листья салата и прочую зелень в дуршлаге — так ловко и умело, что я клянусь себе, в жизни не буду при нем готовить.
— Сильно голодна? — спрашивает он, бросает взгляд на часы. — Мне кажется, мы все пробки собрали.
— Да, очень. И я под впечатлением. Не думала, что сам депутат будет ради меня стараться.
Он быстро подходит, целует мою руку и возвращается к плите. У меня от него так и стоят дыбом волосы. Сковорода разогрелась, он выкладывает на нее стейки, а я дышать боюсь, чтобы не сглазить.
— Тебе прожарим как следует, мало ли что, — говорит он. — Будет не так вкусно, но нужно беречь ребеночка. Когда родишь, сделаю по-фирменному.
— Конечно.
Он накрывает крышкой. В это время вода закипает, он бросает туда овощи.
— У тебя не будет мальчишника? — спрашиваю. — Папуша уговаривает сходить в ресторан завтра с ней и мамами, вроде как... на девичник, а я что-то не знаю.
— У меня не будет, малыш, пока приторможу с мальчишниками и прочими тусовками. Тело болит всё еще. Но вы сходите. Семёна возьми с собой только. — Оборачивается, во взгляде мелькает непривычная уже жесткость. — Хорошо? Пусть он всё время тебя сопровождает, и в туалет и по магазинам. Не стесняйся его.
— Хорошо.
Семен — это мой водитель-телохранитель. Он молод, но уже с боевым опытом. Мы обычно только здороваемся. Честно говоря, мне совсем нет дела до Семена, я стесняюсь только Максима.
За окном быстро темнеет, вечер подкрался незаметно, и темный такой, почти что ночь. Максим откупоривает бутылку вина и наливает нам по полбокала.
— Для антуража, — говорит.
После чего зажигает свечи, гасит большой свет. Пахнет так вкусно, что у меня едва не урчит в животе.
Максим ставит передо мной тарелку с мясом и овощами.