Топить печаль в бушующем пламени

Priest P?

Это был единственный раз в жизни, когда Шэн Линъюань так неловко попытался сблизиться с кем-то.

Однако императрица Чэнь лишь снисходительно объяснила ему, что «государь должен быть сдержанным», и равнодушно отмахнулась от мальчика.

С тех пор Шэн Линъюань больше никогда не поступал так «опрометчиво».

— Линъюань, — мягко позвал Сюань Цзи.

Но в этот самый момент, испещренный надписями алтарь разрушился, каменная плита со скрипом отодвинулась в сторону, и прямо под ней открылся проход.

— Эта липовая гробница и впрямь строилась как попало... И Сяо Цзи, — Шэн Линъюань

заложил руки за спину и шагнул в темноту туннеля.

— Мы с тобой пришли к выводу, что Мэн Ся была тенью принцессы клана демонов. Но мы понятия не имеем, правда ли это. Так почему ты вдруг запел о «чувствах матери и сына»? — слегка поддразнивая, спросил Его Величество.

Глава 127

Какое-то время взгляд Сюань Цзи был всецело прикован к спине Шэн Линъюаня.

Туннель был таким узким, что мог вместить только одного человека. Он казался бесконечным, и от этой мысли внутренности завязывались узлом¹.

¹ ???? (jiuqu huichang) — изгибающиеся узлами кишки (обр. в знач: тоска, удрученное состояние).

Какое-то время взгляд Сюань Цзи был всецело прикован к спине Шэн Линъюаня.

Шэн Линъюань никогда не скупился в выражениях. При необходимости он мог и преувеличить, и многих в его окружении поражала такая открытость.

Но все, кому он был симпатичен, ломали головы, в попытках понять его. Ведь никто из них не знал, какой ослепительной могла быть искренняя улыбка Его Величества.

И лишь Сюань Цзи помнил, что были вещи, о которых Шэн Линъюань никогда не говорил.

В детстве он не любил разговоры о чувствах матери и сына, в молодости — об искусстве владения мечом. А еще, после сожжения Дунчуаня он больше никогда не говорил слово «брат»… даже по отношению к князю Нину.

Если дело касалось семьи, в частности «матери-императрицы», Шэн Линъюань всегда ограничивался одними и теми же фразами: сперва, при помощи целой кучи пафосных выражений и параллелизмов, он восхвалял добродетели и достижения семьи Чэнь, а после завершал речь словами о том, что «за доброту его матери невозможно отплатить»... Но он никогда не задумывался над их смыслом, черновик его речей не менялся десятки лет.

Он никогда не отзывался плохо о семье Чэнь, точно также как он никогда не говорил ничего хорошего о мече демона небес. Стоило кому-либо упомянуть о клинке, и витиеватые похвалы Его Величества тут же сходили на нет. Он не мог сказать ничего, кроме банального: «этот меч сопровождал меня в течение многих лет» и «он был верным и надежным». В какой-то момент Сюань Цзи начало казаться, что кроме Дань Ли и князя Нина, годами наблюдавших за его взрослением, многие были уверены, что Его Величество являл собой образец честного и искреннего человека.

Что до Дунчуаня... Когда Алоцзинь был жив, Шэн Линъюань всегда с беспокойством рассказывал людям об этом негоднике. Этот оболтус был главной причиной его головной боли, он отличался от кротких девушек клана шаманов и славился своим ужасным характером, он всюду искал себе проблемы. Шэн Линъюань ждал, когда же он, наконец, вырастет, но, к сожалению, клан шаманов исчез до того,

как это произошло. С тех пор Линъюаню больше не приходилось беспокоиться об этом проказнике. Его Величество никогда не скрывал достоинств и недостатков Алоцзиня. По его словам, Алоцзинь всегда был союзником людей и достойным сожаления молодым главой. Его предательство и безумие — огромная трагедия для человеческой расы... Но он никогда не упоминал о том, чем обернулась для него потеря Алоцзиня и гибель более сорока тысяч шаманов.

— Линъюань, — то ли из-за долгого хождения по туннелю, то ли еще по какой-то причине, вдруг произнес Сюань Цзи. — Если бы я мог, я бы пожелал, чтобы мы с тобой были обычными людьми.

Как хорошо было бы родиться в современном мире, быть самой обычной парой и счастливо жить вместе.

Один слыл бы первым проказником, срывавшим с крыш черепицу, а другой был бы его умным и рассудительным старшим братиком. С самого детства его старший братик слыл бы «сыном маминой подруги»². И каждый раз доводя своих родителей до белого каления, несносный проказник слышал бы: «Только посмотри на Линъюаня». Со временем между ними накопилось бы немало «давних обид». Они бы с детства недолюбливали друг друга и постоянно ссорились.

² ?????? (bieren jiade haizi) — досл. ребенок из чужой семьи; которого никогда не удастся превзойти в достижениях. Китайский сленговый аналог нашего «сын маминой подруги».

Пока однажды, откуда ни возьмись, не налетел бы порыв весеннего ветра. И кто знает, что за струны души он задел, но стоило этому случиться, и трели уже было не остановить.

Шэн Линъюань наверняка не желал бы трагичного камин-аута. У него на все в этой жизни был бы план, и совсем не обязательно включавший в себя Сюань Цзи. Директор Сяо наверняка назначил бы его на официальную должность, и трудно сказать, принесло бы это дело больше пользы или вреда, ведь планы Шэн Линъюаня не поспевали бы за такими «переменами». В конце концов, все закончилось бы полной неразберихой.

Так что же им тогда делать? Вероятно, спустя очень... очень долгое время пришлось бы постепенно помириться с непонимающей семьей. Это можно было бы считать перипетиями обычной повседневной жизни, со всеми ее взлетами и падениями.

Состарившись, они бы приходили в парк, играли в шахматы и ссорились из-за того, что кто-то сжульничал. Они ложились бы спать спина к спине, а проснувшись утром ничего не могли бы понять. Пара старых дураков, помнивших лишь о том, что бой закончился, но так и не сумевших вспомнить причину ссоры. В конце концов, они бы неизбежно мирились.

Шэн Линъюань не на шутку удивился. Сейчас их ничего не связывало, но ему все равно казалось, что в речах Сюань Цзи была вся его жизнь.

Но прежде, чем он успел что-либо сказать, узкий туннель внезапно расширился. Через несколько шагов перед незваными гостями предстала еще одна гробница.

— Это правда... — очнувшись, Сюань Цзи изумленно посмотрел наверх, словно что-то подсчитывая. — Сдается мне, что расстояние отсюда до фальшивой гробницы около сотни метров. Там много, что это место вот-вот догонит «Небесный нефритовый дворец»!