Топкий овраг
Шрифт:
– Доброе утро! – крикнул ей он через открытое окно, наслаждаясь созерцанием миловидной соседки, судя по всему, находящейся сегодня в благодушном настроении.
Заметив нового жильца дома, улыбка с ее милого личика тут же растворилась без следа.
– Доброе, – холодно ответила она, бросив на него беглый взгляд и вернулась к своему занятию уже молча.
– Зачем тебе столько яблок? – решил поддержать разговор Костя, желая хоть как-то с ней помириться, ведь теперь они вдвоем владеют этим имуществом и ему
– На продажу. Жалко будет, если они пропадут. Кузьма Макарыч заезжает и отвозит их на рынок. Хоть какая-то прибыль, – деловито ответила девушка.
– Понятно, – согласился Костя и, немного поразмыслив, неожиданно предложил. – А можно отвлечь тебя и пригласить на чай? Правда, я не уверен, что он в доме есть, но если поискать…
– Есть. В верхнем левом шкафу. А чего это вдруг? Некому завтрак приготовить? – съязвила Василиса.
– Нет, на самом деле я хотел извиниться за свое вчерашнее поведение. Ты права, я вел себя…
– Отвратительно! – подсказала она.
– Согласен, – виновато кивнул молодой человек. – Наверное, ты решила, что я…
– Избалованный столичный мажор? Да, это приходило мне в голову, – снова добавила девушка, упрямо сложив руки на груди.
– Ладно, ладно, я все понял… – улыбнулся Костя. – Так, как насчет чая?
– Хорошо, – наконец, сжалилась над ним она и прошла в дом.
После того, как чайник закипел и кипяток вместе с заваркой были разлиты по чашкам, Костя решил поделиться с Василисой своей необычной находкой.
– Смотри, что я отыскал вчера, пока бродил в потемках по погребу в поисках еды, – он положил на стол перед гостьей старинный дневник с ветхими страницами. – Эта вещица была спрятана в нише стены и, похоже, ее давно оттуда не доставали. Из-за влажности бумага промокла и чернила расплылись, но кое-что все же можно прочесть. Я почти всю ночь разбирал эту рукопись.
Девушка с удивлением рассматривала странную находку, на темной обложке которой при дневном свете в разводах все же проглядывали какие-то вензеля.
– И, о чем же тут написано? – спросила она, аккуратно переворачивая первую страницу, стараясь не повредить пожелтевшие листы бумаги.
– Да много о чем, на самом деле. Судя по всему, это дневник моей прабабки. Если коротко, то получается, что они с отцом еще до революции бежали сюда от анархистов, поселившись в этой деревне и сменив фамилию. Но меня заинтересовала другая страница… – Костя быстро нашел нужную, пролистав половину дневника, и показал Василисе. – Вот, начинай читать отсюда.
Девушка послушно углубилась в чтение, а когда закончила, в недоумении уставилась на Костю:
– И кто же этот странный незнакомец?
– Понятия не имею! Но у меня есть версия о том, что мою прабабку кто-то изнасиловал в юном возрасте, когда она случайно повстречала
– Но она не пишет о насилии, тут вроде говорится о влюбленности…
– Видимо, он чем-то одурманил ее, потому что она после этого ничего вспомнить не смогла. А потом узнала, что беременна и, в итоге, родила девочек-близняшек, моих бабушек.
– Хм… То есть, когда отец ребенка не объявился, то отчество дали по дедушке?
– Да, моего прапрадеда, переехавшего в Топкий овраг с единственной дочерью Марией, звали Иван Андреевич Ерофеев, поэтому Варвара и Антонина получили его отчество.
– Ясно, – Василиса задумчиво пролистала до конца записей, последняя из которых оказалась о рождении детей. – А почему дальше пусто? Неужели, Мария бросила вести дневник? – спросила она.
Костя вздохнул и печально покачал головой:
– К сожалению, вскоре после родов мать близняшек скончалась, видимо, так и не смогла оправиться.
– Жаль, – так же грустно отозвалась девушка. – А кто же воспитывал девочек?
– Их дед. Бабушка рассказывала, он был сильным и здоровым мужчиной, про таких говорят «косая сажень в плечах», сам вел хозяйство. Нанял в дом только кормилицу, чтобы за детьми приглядывала, пока они маленькие были, а как подросли, стали сами деду помогать. Она говорила, что он их ремеслу своему учил. В деревне его тогда, кто «знахарем» звал, кто «колдуном», но в любом случае к нему за советом и помощью часто обращались, с кого сглаз и порчу снимал, а кого и от болезни вылечить мог.
– Как интересно, – заслушалась девушка. – Но Антонина Ивановна здесь всегда одна жила сколько я ее помню. Значит, ее сестра не осталась в деревне?
– Нет. Когда началась война, мне рассказывали, что Варвара сбежала на фронт, а сестра осталась тут в доме жить с дедом. Так они и разъехались. После войны Варвара удачно вышла замуж и в Москве осела, родив дочь, а Антонина так до конца за дедом и ухаживала, пока он не умер, переняв все его знания. Она так и не была замужем, детей у нее своих не было, поэтому она с радостью принимала меня у себя, когда я каждое лето приезжал сюда на каникулы.
Василиса снова перелистала старые потрепанные страницы:
– А мне хотелось бы думать, что загадочная история с незнакомцем не такая жестокая, как ты предполагаешь. Мне кажется, девушка была довольно романтичной и могла действительно влюбиться с первого взгляда. Все могло произойти по взаимному согласию, а потом она просто испугалась гнева отца и сказала, что ничего не помнит.
– Может и так, – согласился Костя, пожав плечами. – Кстати, я тоже помню какой-то старый колодец в лесу еще из своего детства. Возможно, я играл там раньше, когда был маленьким и, не исключено, что именно о нем тут и написано.