Топор войны
Шрифт:
– Ну, не знаю, кто там: нам от этого не легче. Боимся мы по ночам спать. Дома тут стоят, сами видите, один от другого близко. Вдруг эти бомжи подожгут этот дом. Стоит одному вспыхнуть, и вся улица выгорит. Вы бы глянули, кто там? Припугнули этих бомжей. Так-то они пусть живут. Они нам не мешают. Лишь бы огонь не зажигали…
Грязнов посмотрел на часы. До начала матча оставалось десять минут. И автобус только-только отошел от остановки, показав хвост.
«К началу матча теперь уже все равно не успею. Сходить, что ли?
– Сейчас я зайду туда, посмотрю. Не беспокойтесь. Если это не пацаны…
Женщина усмехнулась и махнула рукой:
– Да что вы, какие пацаны? Тут по всей улице старики да старухи остались.
– Ладно, сейчас зайду. Бомжей отправлю в приемник-распределитель. А за информацию – спасибо. Побольше бы нам таких сознательных граждан, – улыбнулся капитан и пожал смущенной женщине руку.
Он пошел к дому, на который указывала женщина. Чем ближе подходил к старой двухэтажке, тем тяжелее становились ноги. Странное чувство. Он вспомнил, о чем говорил ему капитан Василенко.
«А что, если этот преступник скрывается именно здесь? Улица – глухомань. Народу – не видать. Окраина города. И лес рядом. Если что – всегда уйти можно. – Капитан почувствовал в душе некоторую тревогу, но тут же постарался успокоить себя: – Никого там нет и быть не может, а гражданке померещилось. Фонарь на столбе горит, а в оконное стекло старой двухэтажки отсвечивает. А она – фитилек. Чудачка». – Капитан усмехнулся и вошел в подъезд, но, прежде чем ступить на шаткую деревянную лестницу, прислушался. Будто услышал шорох – тихий, настороженный.
Капитан полез в карман форменного пиджака, где у него лежал маленький фонарик, работающий от двух пальчиковых батареек. Капитан всегда носил его с собой.
Он достал фонарик, включил.
Тонкий луч казался беззащитно слабым перед огромной темнотой пустого, давно заброшенного дома, провонявшего плесенью.
Грязнов медленно передвигал ноги, высвечивая фонариком каждый сантиметр своего пути. Шаг. Другой… И вдруг из темноты вспыхнули два настороженных глаза.
От неожиданности капитан вздрогнул.
На ступени лестницы сидела здоровенная откормленная кошка и, не моргая, как гипнотизер, смотрела на человека, посягнувшего на ее владения.
«У-у, зараза! Напугала». – Капитан облегченно вздохнул, втягивая в грудь тяжелый воздух, и цыкнул на лохматое существо:
– Брысь отсюда!
Кошка пробежала буквально под ногами капитана и скрылась в одной из комнат первого этажа.
На площадке первого этажа было четыре двери, но ни в одну из них Грязнов не пошел, хотя все же посветил фонариком на каждую. Немного смущало то, что все четыре были полуоткрыты.
Осторожно наступая на подгнившие ступеньки, он медленно поднялся на второй этаж. На площадке остановился. Тут тоже было четыре двери с полузатертыми номерами квартир. Грязнов посмотрел на каждую дверь, прикидывая,
«Так, подъезд к дороге. Значит, вот эта… Тут окно». – Капитан остановился перед дверью, посветив на пол. Следов тут не разглядишь. На площадке полно грязи, мусора. Остатки старой мебели, какая-то обувь, брошенная посуда, которую хозяева не захотели увезти с собой, несколько окурков сигарет, докуренных буквально до фильтра.
Грязнов не поленился поднять один, поднес к носу.
«Ты смотри-ка – свежий. Впечатление такое, что кто-то докурил сигарету несколько минут назад». Грязнов тихонько толкнул дверь. Она открылась, но капитан вошел не сразу. Пару минут стоял и прислушивался, втягивая носом запах, потянувшийся из квартиры.
Пришлось посветить в коридор фонариком.
Вокруг на полу валялся разный хлам, среди которого капитану предстояло пройти, чтобы осмотреть всю квартиру. Осторожно наступая на половицы, капитан вошел в коридор. Справа от него оказалась еще одна дверь.
«Так. Вот та комната. Сейчас я медленно открою дверь и посмотрю. Только не надо торопиться, – подумал капитан. Он медлил, чувствуя, как лихорадочно бьется сердце. Капитан толкнул ногой дверь, сразу посветив в комнату фонариком. – Ну вот…» Тоненький луч осветил окно, а под ним старую тумбочку; на ней – самодельный светильник из пивной банки. Тут же лежали банка с недоеденными консервами, кусок колбасы и окурки сигарет.
Луч фонаря побежал по комнате дальше. У стены прямо на полу – матрас, а на нем лежит кто-то, прикрывшись старым, рваным одеялом.
Теперь Грязнов не сомневался, кто это мог быть. И уж бродяге не миновать приемника-распределителя. А условия там такие, что санаторием не покажутся.
«Вот он, бомжара. Как я и думал. И надо же, прижился тут, сучонок. Выжрал бутылку водки и дрыхнуть завалился. Сейчас будет тебе сюрприз. Тихонечко подойду, откину одеяло и кулаком в рожу, чтобы не забузил спросонок». Грязнов шел едва ли не на цыпочках, чтобы раньше времени не разбудить спящего под одеялом. Не ожидает он, бедолага, что его ожидает. Грязнов подошел. Особенно низко наклоняться не стал. Вдруг у того под боком нож. А капитан его кулаком достанет. Ручищи у него длинные. Да и силушкой бог не обидел.
Грязнов вытянул руку, двумя пальцами взялся за угол замусоленного одеяла. Противно капитану. Небось все одеяло в клопах. И пованивает чем-то из-под одеяла. Тошнотворный запах.
«Ладно. Пора будить этого квартиранта», – решил Грязнов и резко откинул одеяло. Приготовил руку для удара, но тут же одернул ее, будто обжегся. Даже отскочил на шаг.
Под одеялом в целлофановом пакете лежал труп обнаженной девушки. По-видимому, ее убили совсем недавно – дня три-четыре назад – засунули в большой целлофановый пакет, завязали. Теперь труп интенсивно разлагался.