Топор войны
Шрифт:
Возле подъезда стояли три знакомые машины оперативников. И иномарка бизнесмена Ракитина.
– Менты и твой папаша. Интересно, зачем на этот раз они пожаловали? – Он подозрительно взглянул на Алену. Но та хмыкнула, скроив удивленную мордашку.
А звонки в дверь не прекращались.
– Придется открыть, а то эти друзья дверь высадят, – произнес Николай.
Алена тоже выглянула в окно. Заметила отцовский автомобиль. Ведь просила его не приезжать. Вот какова цена его обещаниям. Не разучился папашка с годами врать.
Майор
– Пройди в комнату и сядь. – Для большей убедительности майор кивнул на диван, куда уже успела переместиться из кухни Алена. С ней он не поздоровался, чтобы у Комкова не вызывать подозрений.
А девушка словно и не замечала ни самого майора, ни его оперов. Сидела с опущенной головой, грустным лицом, уставившись печальными глазами в какую-то точку на ковре.
Самым последним вошел Ракитин, но не сказал дочери ни слова. А на самого Комкова даже не взглянул, словно и не было его здесь.
Рябцев деловито потер руки и плюхнулся в кресло. На губах появилась едва заметная улыбка. Колючий взгляд майора вцепился в Николая. А по квартире уже шныряли опера. Николаю это не понравилось. Приходят, вмешиваются в частную жизнь.
– Майор, не помешало бы ордерок на обыск предъявить, – напомнил Николай о соблюдении законности при подобной процедуре.
Теперь улыбка майора сделалась ехидной.
– Да не суетись ты. Будет ордерок, – пообещал Рябцев и покосился на дверь ванной. Туда уже вошел лейтенант Огольцов. Не поленился встать на карачки, тщательно обследуя пространство под ванной. Пошарив в пыли, он извлек бумажный сверток. Недоуменно ощупывая его, вошел в комнату и, показав сверток Николаю, спросил:
– Это ваше?
Николаю достаточно было взглянуть мельком, чтобы узнать этот сверток. Его он видел в сумке у Алены. Поглядел на нее. Но девушка по-прежнему сидела и не отводила взгляда от ковра. Николай протяжно вздохнул, сообразив, каким образом этот сверток перекочевал из сумки Алены под ванну.
– Да, это мое, – ответил он несколько обреченным голосом и уже больше не глядел на Алену. Ссучилась девчонка. Обработали ее майор Рябцев с папашей. Ну да бог ей судья. Мало, что ли, он терпел подлянок от женщин?
Николай не видел, как загорелись глаза у майора Рябцева. А назойливый молодой оперок прицепился, как репейник.
– Значит, не отрицаете? – настойчиво спросил он.
Николай махнул рукой.
Алена уставилась на него, но ничего не сказала. Майор Рябцев чуть не зашипел на нее. И вздохнул облегченно, видя, что девушка не собирается разевать рот. А молчание майор ценил. Лихо подмигнул Алене и уже отдавал распоряжение лейтенанту Огольцову:
– Составляй протокол обнаружения и изъятия. Скажите нам, гражданин Комков, что в этом свертке?
– Вам интересно, возьмите и загляните.
– Сейчас заглянем. Обязательно, гражданин Комков. – Рябцев взял
– Ф. М. Достоевский. Преступление и наказание. Да. – Казалось, все это майор проговорил на последнем вздохе. Все происшедшее он воспринял как заговор против него, майора Рябцева. Потом с лютой ненавистью посмотрел на Николая. Хотя тот и сам не находил объяснения всему этому.
– Да-а, – натянуто повторил майор и обратился к Николаю: – Что это вы, гражданин Комков, книгу держите под ванной?
– А разве это запрещено законом? – Николай не зря вспомнил про закон. Ордер на обыск ему так никто и не предъявил.
Майор велел всем выйти. Сам уходил последним. Уже на лестнице догнал Ракитина и, улыбнувшись через силу, сказал:
– А ты, оказывается, дурак! – И пошел догонять своих сотрудников, не обращая внимания на лопочущего оправдания Ракитина.
На свою дочь бизнесмен крупно обозлился. Даже не стал ее забирать от Комкова. В уме не укладывалось, как она посмела так поступить, дрянная девчонка.
Закрыв за майором Рябцевым дверь, Николай вернулся в комнату.
Алена стояла у окна, курила сигарету и смотрела, как из подъезда на ватных ногах вышел ее отец и сел в машину. Теперь он ей казался дряхлым стариком, которых Алена всегда презирала. Потому что ей нравились мужчины сильные, способные на самые отчаянные поступки. Отец оказался не таким. И Алена жалела его.
– Может, ты объяснишь, что все это значит? – В голосе Николая нисколько не было требовательности – скорее, мягкая, деликатная просьба.
– А чего тут объяснять, – хмыкнула Алена, все еще глядя в окно. – Рябцев хотел тебя подставить…
Николай понял ее недосказанность, сожалея, что даже спустя годы Ракитин не избавился от привычки делать подлости.
– Ну конечно, твой папочка…
Алена резко обернулась:
– Не говори так. Прошу тебя. Ты ничего не знаешь. Рябцев заставил его. Угрожал, если хочешь знать. Он боится. Боится Рябцева. Боится тебя. В последнее время он изменился. Стал каким-то не таким. Раздраженным. Грубым. Почти совсем не разговаривает с мамой. У нас была нормальная семья. Это ты понимаешь? – Девушка заплакала, не стесняясь своих слез.
Николаю стало жалко Алену. В последнее время она выглядела измученной. Лицо потускнело. Под глазами темные круги, в самих глазах ни капли радости.
Она пошла в прихожую, где висели ее плащ и сумка.
– Алена, ты уже уходишь? – Николай выскочил следом, но она уже стояла в туфлях и плаще.
– Я пойду. Мне надо…
– Подожди. Прошу тебя. – Николай попытался ее остановить, взял за плечи. – Не уходи. Пожалуйста.
Не поднимая на него глаз, Алена покачала головой и взялась за ручку двери.