Тор. Дитя Асгарда
Шрифт:
– Все говорили, что ты умер, – голос сорвался в конце фразы.
Я шумно выдохнула, сдерживая слезы.
– Я понимаю, им очень хочется... – продолжил язвить Старк.
– Переговорим после ужина. Мне нужно вещи собрать в поездку, – заключила я, направляясь к выходу.
Сейчас он явно не расположен к серьезной беседе. Храбрится перед всеми остальными.
– Нет. Нет. Нет. Ты никуда не едешь, речь шла только о твоем божественном папе и не менее божественном дяде, – быстро проговорил Тони. – Ник, скажи им. Она не может покинуть эту планету, – обратился он к директору Щ.И.Т.а.
Тот лишь пожал
– Вы серьезно возьмете ее с собой? В государство, где хотят казнить собственного царя? – Старк посмотрел на бога коварства.
– Тор – не царь, – напомнил Локи, сжимая кулаки.
– Не важно. Вы обрекаете ее на верную смерть, и думаете, что я позволю ее забрать отсюда? Она и так достаточно натерпелась из-за тебя! Хватит.
Трикстер выпрямился и подошел ближе к миллиардеру.
– Напомни мне, пожалуйста, кому принадлежал дом, под обломками которого она чуть не погибла? Мне?! Мне?! – заорал Локи так, что уши заложило.
В шоколадных глазах миллиардера промелькнула боль.
– Так не обрекайте ее на еще большие неприятности, – полушепотом сказал Старк после короткой паузы.
– Это ты должен говорить не мне, а моему братцу, – прошипел трикстер сквозь зубы.
– И я скажу, – кинул ему Старк и быстрым шагом покинул комнату.
Я нахмурилась. Обо мне спорят, как о какой-то ценной вещи. Складывается такое впечатление, что люди собираются в путешествие и думают, брать меня или нет. Нужна ли я там, или могут вполне обойтись без меня. Безмолвный фен для волос.
– Мисс Сонг, Ваши приемные родители ожидают Вас в Вашей комнате, – раздался голос директора Фьюри за моей спиной. Сердце так и ухнуло вниз. Больше всего я боялась услышать от них, что вовсе им не нужна и являюсь лишь частью задания, но с другой стороны, если я – задание, то и прощаться будет легче.
Я шумно выдохнула, отправляясь навстречу неизвестности.
В маленькой спальне повисла зловещая тишина, нарушаемая лишь тихим шумом вечернего дождя. За окнами постепенно начинало темнеть, а может причина просто-напросто скрывалась в грязно-серых тучах, толпящихся на небосклоне. Через окна просачивался тусклый свет прожекторов, расставленных вдоль проволочного забора. Отголоски уличного освещения попадали на мягкий диван, где расположилась худая женщина с короткими темно-русыми волосами. Они обрамляли ее уставшее лицо, ярко контрастируя на белоснежной коже. Под серыми глазами залегли синяки, выдающие сильную усталость и несколько ночей, проведенных без сна. Пухлые губы плотно сжимались от нервного напряжения, а длинные изящные пальцы руки безустанно комкали подушку. В этой собранной измученной от сильных переживаний особе практически не узнавалась моя мама. Такая же ситуация обстояла и с папой. В статном брюнете с темно-зелеными глазами едва ли просматривались знакомые черты. Он сидел рядом с женой, уставившись в одну точку. Грустный, тоже уставший и такой несчастный на первый взгляд. Я никогда прежде не видела их такими подавленными.
После неловкого приветствия, заключающегося в тривиальных фразах и холодных объятиях, я не знала, как дальше себя вести с людьми, которые целых двадцать лет выдавали себя за моих родителей. Любили ли они когда-нибудь меня по-настоящему? Я не хотела знать. Страх сковал всю ротовую полость и заодно
– Давайте кое-что проясним, скажите... эээ... когда мы виделись в последний раз? – робко поинтересовалась я, стараясь не смотреть им в глаза. Нет ничего хуже, чем испытывать стеснение перед собственными родителями. Они успели мне стать совершенно чужими за эти два дня. Удивительно, но это так. Я смотрела на них и ничего не могла поделать с этим чувством отчужденности. Мне казалось, что мои родители остались где-то далеко в прошлом, где есть я и спокойная тихая жизнь молодой студентки. Сейчас же есть только руины от моего прошлого и настоящего, где я топчусь, задыхаясь от пыли и не зная, куда отправиться дальше.
– Ты вернулась из Малибу. Мы пробыли какое-то время в нашей квартире, а два дня назад нас вызвал Щ.И.Т., – сухо отрапортовала мама, сжимая мягкую ткань подушки.
Я машинально кивнула, рассматривая свои руки. Хорошо, значит дальше разыгрывалось веселое представление от Локи Лафейсона. Не все так плохо, во всяком случае, два месяца со мной жили настоящие родители, да и вообще они не были миражом.
– Нам очень жаль, что ты узнала все это при таких обстоятельствах, – начал папа, запинаясь после каждого слова.
– А когда я должна была узнать? Перед самой смертью? – выпалила я сгоряча.
Мама поджала нижнюю губу. Комната опять погрузилась в неловкое молчание.
– Мы с твоим папой очень долго пытались завести ребенка, но никакие препараты, терапии и прочие средства не помогали. Бесплодие стало моим приговором. Никакой надежды, мы даже хотели взять ребенка из приюта, уже даже прошлись по некоторым, а потом появилась ты, как лучик солнца в темной комнате… такая крохотная, прекрасная, как ангелочек, – быстро проговорила мама, смахивая слезы с впалых щек.
– Когда я взял тебя на руки, то понял, что это просто дар божий, который нужно беречь и охранять. Ник нам помог с документами, сделал тебе свидетельство о рождении, поскольку никто не знал, чья ты и откуда взялась на улице, – поделился своими воспоминания папа.
Я перевела дыхание, почувствовав, как подступает ком к горлу.
– А через год нас посетил Локи. Он заявился к нам домой, грозясь отобрать тебя, если мы не будем хранить его секрет. Кто он и откуда.
– Локи вам рассказал, что он бог из Асгарда? – удивилась я.
– Ему ничего не нужно было рассказывать. Мы с твоей мамой присутствовали при ликвидации пришельцев в Нью-Йорке. У нас открыт доступ к его файлам, – ответил папа на выдохе.
– И вы подчистили все упоминания о нем, взамен на то, что он разрешит вам меня воспитывать? – догадалась я.
Мама едва заметно кивнула.
– Почему вы не сказали мне, что я – приемная? – недоумевала я.
– Мы не хотели, чтобы ты чувствовала себя чужой, – сказала она, всхлипывая.
– Тор забирает меня в Асград, – проговорила я максимально быстро, чтобы избавиться от ноющего чувства недосказанности внутри.