Торговцы грезами
Шрифт:
Я помолчал и оглядел их обоих, наконец, проговорил:
— Так что вы думаете об этой сделке, мистер Рот?
Он небрежно пожал плечами.
— Да дело, вроде, стоящее, мистер Эйдж.
Я помахал рукой.
— Я не говорю о финансовой стороне дела. Как это выглядит с моральной точки зрения?
Он растянул губы в улыбке, глаза его светились теплом.
— Моральная сторона дела должна волновать вас, а не меня, мистер Эйдж. — Положив руки на стол, он уставился на них. —
Я все еще сидел в кресле, лениво расслабившись, и сам удивился той ярости, что прорвалась в моем голосе.
— От этой сделки на милю воняет, мистер Рот, — сказал я, подавшись вперед. — И еще: если вы не уберете из-за моего стола эту гнусную крысу, я придушу ее собственными руками.
Стенли вскочил на ноги. Его лицо побледнело, а голос сразу осел.
— Ты хочешь сказать, что тебя это не интересует? — заорал он. — Зачем же ты тогда морочил нам голову?
Я видел, что окружающие оглядывались на наш столик. Мистер Рот продолжал смотреть на меня. Я повернулся к Стенли и холодно сказал:
— Когда я вернусь в кабинет, на моем столе должно лежать ваше заявление об уходе.
Стенли стоял, злобно глядя на меня. Я отвернулся и взглянул на Рота. В его глазах читалось понимание. Стенли попытался было что-то сказать, но Рот жестом остановил его.
— Выйди пока, Стенли, — спокойно сказал он, — и подожди меня. Я хочу поговорить с мистером Эйджем наедине.
Стенли бросил на нас взгляд и, резко повернувшись, вышел вон.
Несколько минут мы сидели молча и смотрели друг на друга, наконец мистер Рот заговорил:
— Я прошу извинения за моего деверя, мистер Эйдж, — сказал он тихим, спокойным голосом. — Я уже давно подозревал, что он подонок, но окончательно убедился в этом только сейчас.
Я промолчал. Несколько минут мы просидели в безмолвии, и потом он снова заговорил:
— Я также хочу принести извинения за себя, мистер Эйдж. Мне стыдно, что я принял в этом участие.
Я по-прежнему молчал.
Он встал и посмотрел на меня. Его лицо было серьезным.
— Что только не сделает человек ради блага своей единственной сестры, мистер Эйдж! Я старше ее на добрых двадцать лет, и, когда наша мать умерла, я дал слово опекать ее. Я считал, что, помогая мужу сестры, я помогаю ей самой, но теперь понимаю, что был не прав. — Он протянул мне руку.
Я взглянул на нее, а затем на него. Медленно поднявшись, я пожал его руку. Он грустно посмотрел на меня и, слегка поклонившись, повернулся и вышел из зала.
Вернувшись в кабинет, я обнаружил на столе заявление Стенли об уходе.
На какое-то время я забыл о Стенли Фарбере. Слышал, что он со своим шурином вернулся в Чикаго и открыл там пару кинотеатров, но меня
Я оглядел сидящих за столом. Говорил Ларри, но я не следил за смыслом его слов. Мне вдруг стало интересно, что произошло с человеком, который сидел здесь пятнадцать лет назад. Я посмотрел на Дэйва — до меня наконец дошло, что это сын того самого человека.
Не обращая внимания на болтовню Ларри, я обратился к Дэйву.
— Как твой отец, Дэйв? — спросил я его.
Дэйва удивил мой вопрос, на его лице проступила краска.
— Кто, мой? — забормотал он.
Я улыбнулся ему. Ларри жутко удивился, что я его перебил: он не привык к тому, чтобы его перебивали. Но я проигнорировал его недоуменный взгляд.
— Да, — мягко сказал я Дэйву. — Твой отец. Я познакомился с ним много лет назад. Очень благородный джентльмен.
Услышав мои слова, Дэйв расслабился, и его лицо прояснилось. Теперь он стал очень похож на своего отца, правда, в нем не было его силы.
— Он умер, — просто ответил Дэйв. — Он умер два года назад.
Мне стало жаль Рота, и я не стал кривить душой.
— Искренне сожалею, что у нас не было возможности узнать друг друга лучше, — сказал я. — Со временем мы могли бы стать очень хорошими друзьями.
Я посмотрел на Дэйва, затем на Стенли. У меня в голове промелькнула сумасшедшая мысль. Неужели, сблизившись, они настолько уподобились друг другу? Схожее выражение лица, одинаково узкие губы и брезгливые улыбки говорили о непомерном эгоизме обоих.
Я снисходительно улыбнулся и, повернувшись, снова посмотрел на Стенли. Ему стало не по себе. Все, что он болтал о труде праведном, была чушь чистейшей воды, — сам он не заработал ни цента, все деньги принадлежали его жене, которая унаследовала их от своего брата. Она и Дэйв. Вот почему Стенли так старательно проталкивал его.
Я громко рассмеялся, и они посмотрели на меня как на сумасшедшего. Я продолжал смеяться. «Не так уж сложно будет с ними справиться», — подумал я.
ТРИДЦАТЬ ЛЕТ
1923
Прикрыв рукой трубку, Джонни обратился к Рокко:
— Подгони машину, я выйду, как только закончу разговор с Питером.
Рокко кивнул и вышел из кабинета, закрыв за собой дверь.
Джонни убрал руку с трубки и снова заговорил, его голос звучал спокойно. Он слушал, как Питер жаловался на своего ставленника, Вилли Хейза, которого недавно избрали главой киноассоциации. По мнению Питера, Хейз способен был развалить весь кинобизнес.