Торговец плотью [= Торговец живым товаром]
Шрифт:
Они с Бетти сидели в гостиной одни — ее родителей, к счастью, не оказалось дома. К ней они приехали прямо из магазина, где он застал ее, и теперь вновь, как в минувший его приезд в Напу, не знал, с чего начать разговор. Увидев ее, он почувствовал слабость и волнение, был безумно рад видеть ее, быть с ней, но чертов язык словно онемел, он не мог сказать ей то, что волнами накатывало из глубины сердца.
Наконец слова пришли, самые простые и нужные. Он сказал:
— Я просто не могу забыть тебя. Каждую минуту я только и думаю что о тебе, о том, что мы должны быть вместе. Представляешь?
— Тони, —
Тони повернулся к ней, взял ее за руки и пристально посмотрел в ее потемневшие от волнения голубые глаза, скользнул взглядом по ее нежному профилю, пухлым и таким милым губам.
— Бетти, в прошлый раз я говорил, что схожу с ума по тебе. На самом деле все гораздо сложнее — хуже ли лучше. Боюсь, что я люблю тебя. В Сан-Франциско без тебя у меня ум за разум заходит. Я… Бетти, я готов, я хочу жениться на тебе.
Она судорожно сжала его руки, вся напряглась.
— Так что скажешь? Я хочу жениться на тебе. Ты слышишь?
— Да, Тони, но… — Бетти не договорила.
— Но что? Разве ты не хочешь выйти за меня замуж? — Тони бил озноб — похоже, он и вправду впал в лихорадочное состояние, его непроизвольно колотила дрожь. — Ты ведь выйдешь за меня, Бетти?
Он видел, как она мучительно колеблется, борясь с собой, Тони нервничал, все ждал и… не понимал, что с ней. Непривыкший копаться в душевных тонкостях, он и не предполагал каких-либо сомнений с ее стороны, принимая в расчет лишь собственные чувства и считая определяющим лишь собственное мужественное намерение жениться на ней. Внезапно Тони испугался, сообразив, что слишком сильно сжимает ее руки, причиняя ей боль, отпустил и выжидательно глянул на нее:
— Ну? Что?
— Тони, я люблю тебя, — тихо заговорила она. — И я хочу выйти за тебя, честно. Но… я не могу быть с тобой… не знаю даже, как тебе объяснить… — Помолчав, она торопливо добавила: — Я думаю… тебе придется заняться чем-то другим, подыскать себе иную работу. Нормальную. Ты же знаешь, как я отношусь к твоим делам, и не могу с собой ничего поделать.
— Да что ты взяла себе в голову? Послушай, просто мы по-разному воспринимаем какие-то вещи, Бетти. Ну и что? В моих делах нет ничего такого страшного. Сама убедишься, уверяю тебя.
Бетти пожала плечами — вся ее поза вызывала сомнение и недоверие. Тони заговорил, захлебываясь, давясь словами:
— Я никого не заставляю делать ничего такого, чего они сами не хотели бы, поверь мне. Я всего лишь управляющий, руковожу бизнесом, и только. Я уже, не хвалюсь, добился важного положения, а пойду еще выше. Я зарабатываю достаточно, чтобы ты имела все, что ни пожелаешь… — Тони глубоко вдохнул и решительно подытожил: — Как бы то ни было, ты должна стать моей женой.
— Нет, Тони. Хочу, но не выйду за тебя, если ты… не оставишь свое ремесло, ты же напористый, не глупый, найди какую-нибудь работу, как все нормальные люди…
— Перестань, — бросил он, еле сдерживая подступающий гнев. — Ты хочешь, чтобы я стал замызганной рабочей лошадкой, чтобы я отправлялся в контору рано утром
— Тони, как тебе втолковать? Я не могу выйти за тебя, пока ты… пока ты делаешь деньги на… ну, зарабатываешь таким противным, грязным делом.
— Грязным? Ты сбрендила, подруга? Послушай, черт побери! Ты знаешь, что я не могу бросить начатое. Когда ты, наконец, повзрослеешь?
— Не говори так, Тони. Я люблю тебя, но мне не нравится то, чем ты занимаешься. Я этого в себе не преодолею и не потерплю.
Тони задохнулся, вытаращился на нее, поигрывая желваками, потом спросил:
— Бетти, скажи, ты хочешь выйти за меня?
— Да, Тони, если…
— Никаких «если»! Я имею в виду, прямо сейчас. За такого, какой я есть? И такая, какая ты есть? Давай поженимся без всякого там дурацкого хныканья по поводу того, что хорошо и что плохо, что грязно и что чисто. Прямо сию минуту.
— Я не могу, Тони. Я…
Тони вскочил на ноги — выдержка явно изменяла ему.
— Тебе не нужен мужчина, Бетти. Тебе нужен слизняк, комок глины, нечто такое, из чего ты могла бы лепить то, что твоей душе будет угодно. Завтра тебе в голову придет другая идея, и ты начнешь сотворять нечто совсем иное. Ты хочешь заполучить не человека, а куклу — без мозгов, без воли, без яиц.
Тони стоял, сжимая кулаки, глядя на нее сверху вниз, сознавая, что не сможет жить своей привычной жизнью и одновременно иметь при себе Бетти, не сможет сломать себя, стать другим даже ради нее. Боль, досада, гнев жгли его изнутри.
Господи, какая же это мука — любить ее!
— Тони, возьми себя в руки, не надо сердиться, — умоляюще попросила Бетти.
— Не надо сердиться?! — взорвался Тони. — Чего ты хочешь от меня? Чтобы я перевернулся? Сальто-мортале, да? Я прошу твоей руки, но, оказывается, я недостаточно джентльмен для тебя, я всего лишь грязный подонок. Словно одним своим появлением здесь я грязню вашу долбанную Напу. Да мне самому тошно от тебя, чистюля!
— Тони, пожалуйста, уймись, ты не знаешь, что…
— Я знаю, что напрасно потерял массу времени, связавшись с тобой. Господи боже мой, ты же не можешь глянуть дальше своего мертвого и вонючего городишки. Тебе место в монастыре, где ты ласкала бы сама себя и думала прекрасные думы о рае небесном. Или в музее среди ерундовых экспонатов.
— Тони, перестань! Я не потерплю таких разговоров!
— Ах не потерпишь? Так какого рожна тебе надо? Чтобы я пообещал тебе: поедем со мной, и я вступлю в Армию спасения и буду наставлять на путь истинный сопливых грешников? Что я буду зачитываться Библией и мы на ночь расположимся в отдельных кроватях и даже в разных комнатах? Черт, в разных домах! В кварталах?.. Ну что ж, детка, я сгину, и на этот раз можешь быть спокойна — я не вернусь.