Торговец забвением
Шрифт:
— Вы ведь тоже там были, да, мистер Бич? — Она жадно ждала от меня леденящих душу подробностей и деталей, и я, подавив вздох, постарался хотя бы частично удовлетворить ее любопытство. Рядом с ней возвышался во все свои шесть футов роста Брайан, стоял и внимательно слушал, разинув рот. Брайан вообще почти все делал с разинутым ртом — верный внешний признак замедленного внутреннего развития. И взял я Брайана на работу, только поддавшись слезливым уговорам его тетушки. «Да моя сестра скоро в психушку попадет, видя, как он весь день слоняется по дому без дела. Весь день и день за днем. Будет перетаскивать тяжести,
Сперва я опасался, что сам вместо ее сестры попаду в психушку, затем постепенно привык к громкому посапыванию Брайана и постоянному чувству возбуждения, в котором тот пребывал. И даже начал находить свои плюсы в том, что он весь день безропотно перетаскивает тяжеленные ящики с бутылками и при этом почти всегда молчит.
— О, бедные, несчастные люди! — воскликнула миссис Пейлисси, упиваясь трагедией. — Бедняжка миссис Готорн! Такая милая дама, всегда мне так нравилась.
— Да, — согласился я и добавил нечто на тему того, что жизнь тем не менее продолжается. Автоматическая безрадостная и бесцельная жизнь, сводившаяся к просьбам к Брайану сходить в кладовую и принести еще одну коробку «Джонни Уокер».
Забыв закрыть рот, он кивнул и отправился выполнять свою миссию. И, как не странно, не заблудился и ничего не перепутал и вскоре вернулся с требуемой коробкой. Может, читать он и не умел, зато, как я заметил, научился распознавать бутылки по внешнему виду и этикеткам — после того, как я раза по три-четыре вдалбливал ему в башку, что это такое. Зато труды мои не пропали даром, и теперь он почти безошибочно определял любой товар. По крайней мере, раз на неделе миссис Пейлисси заявляла, что страшно гордится им, учитывая все обстоятельства.
Мы с миссис Пейлисси обращались друг к другу на «вы» и со словами «мистер» и «миссис» — так приличнее, говаривала она. По природе своей она была добродушна и любила угождать, а потому из нее получилась хорошая продавщица, всегда готовая дать добрый совет застывшему в нерешительности покупателю. «Они же не знают, что у нас на уме, верно, мистер Бич?» — говорила она после их ухода. Я искренне соглашался, что нет, обычно не знают. Вообще мы с миссис Пейлисси вели одни и те же разговоры.
В целом, в самых главных вещах, женщина она была, безусловно, честная, но в мелочах не слишком щепетильная. Насчет выручки никогда не обманывала, зато Брайан умудрялся сжирать куда больше чипсов и батончиков «Марса», чем я ему давал. А запасные электролампочки и наполовину полные банки «Нескафе» имели привычку уплывать домой к миссис Пейлисси, если у нее вдруг кончались вышеозначенные припасы. По мнению миссис Пейлисси, то были ее чаевые. Взять бутылку шерри, к примеру, она бы никогда не посмела, считая это воровством. Я уважал подобную точку зрения и приплачивал миссис Пейлисси за труды немного сверху.
Когда в лавке находились мы оба, миссис Пейлисси обычно занималась покупателями, я же сидел у себя в крохотном кабинетике, в пределах слышимости того, что происходит в торговом зале, и названивал по телефону, делая заказы, а также занимался всякой бумажной работой. И был готов явиться к ней на помощь при первой же необходимости. Некоторые покупатели, в основном мужчины, приходили не только за вином, но и почесать языком, и уж тут-то ей не было
И вот я услышал мужской голос: «А сам мистер Бич на месте?» И миссис Пейлисси услужливо ответила: «Да, сэр, сию секундочку, сейчас подойдет». Я поднялся из-за стола и вышел в торговый зал.
Там стоял человек в желто-коричневом пальто с поясом. На первый взгляд немного старше меня, с начальственной и самоуверенной осанкой. Я с изумлением взирал на то, как он, сунув руку во внутренний карман, извлек из него значок офицера полиции, а затем представился:
— Детектив, сержант Риджер, районное отделение Теймс Вэлли, — а потом выразил надежду, что я смогу помочь ему в расследовании.
Я быстренько перебрал в уме все свои мелкие грешки и неблаговидные поступки, затем пришел к вполне логичному выводу, что сей визит связан с произошедшим вчера несчастьем. Так оно в общем-то и оказалось, но только в несколько ином плане, чем я ожидал.
— Вам знаком мистер д'Элбен, сэр? — Он порылся в памяти. — Достопочтенный Джеймс д'Элбен, сэр?
— Да, знаком, — ответил я. — Он был ранен вчера на приеме у Готорнов. А он… э-э… жив? — в последнюю секунду я сдержался и не сказал «не умер».
— Да, сэр, жив. Насколько мне известно, он в порядке, находится в больнице «Бэттл». Сломано несколько ребер, повреждено легкое, сотрясение мозга.
Ничего себе в порядке, саркастически подумал я. Бедный старина Джимми…
Мистера Риджера отличали: короткая аккуратная стрижка, цепкие карие глаза, часы с калькулятором и многочисленными кнопочками и полное отсутствие дара общения. Ровным бесцветным тоном он пробубнил:
— По дороге в больницу в карете «скорой» мистер д'Элбен немного пришел в себя и начал беспорядочно, но настойчиво твердить о некоем человеке по имени Ларри Трент, о виски, название которого непроизносимо и которое якобы не соответствует стандарту. А также о том, сэр, что именно вы, сэр, сможете отличить на вкус подделку от настоящего.
Я промолчал. Риджер продолжил:
— В машине вместе с мистером д'Элбеном ехал полицейский. Констебль доложил об этих высказываниях нам, поскольку был уверен, они нас заинтересуют. По его словам, вчера мистер д'Элбен был абсолютно неспособен отвечать на какие-либо вопросы и вообще, похоже, не понимал, что обращаются к нему.
Мне хотелось, чтоб Риджер говорил более естественно, а не так, словно читал вслух записи, сделанные в блокноте. Миссис Пейлисси навострила ушки, хоть и притворялась, что вовсе не слушает нас; рядом, сосредоточенно и недоуменно хмуря лоб, торчал Брайан. Риджер настороженно покосился на них и спросил, не можем ли мы продолжить беседу в более приватной обстановке.
Я провел его в свой мини-кабинетик площадью примерно пять квадратных футов, где умещались лишь письменный стол, два стула и электрообогреватель. Он тут же уселся на стул для посетителей и сказал:
— Сегодня утром мы пытались допросить мистера д'Элбена, но он находится в отделении интенсивной терапии, и врачи нас не пустили, — он пожал плечами. — Сказали, чтоб приходили завтра. Однако у нас есть основания полагать, что завтра будет уже поздно.
— И в чем же они заключаются… эти ваши основания? — спросил я.