Торговка счастьем

Романова Галина Владимировна

– Ой, нет! – пискнул Вадик по-девчачьи. – Только не это, Игорь Николаевич!

– Нам больше не за что цепляться, лейтенант. Поэтому ты изымешь все записи того дня. И внимательно… Очень внимательно, лейтенант! Просмотришь записи, начиная с того часа, как Дворова высадилась из автобуса. Записи, которые фиксируют выезд с шоссе, и записи, которые фиксируют въезд в город. Внимательно, лейтенант! Понял?

– Так точно, – буркнул Вадик.

– Хорошо понял? – Алексееву отсутствие энтузиазма не понравилось. – Мне нужна машина, на которой она уехала. Вопрос – куда – остается открытым. Она могла и в город

обратно вернуться.

– Но зачем? – удивился лейтенант.

– А я знаю! Если она так умело путает свои следы, я… Я ничему не удивлюсь. Тачку, Вадик, найди мне эту тачку, на которой она в тот день уехала с остановки.

– Это не будет скоро, товарищ капитан, – предупредил Вадик. – Мне нужна помощь.

– Хорошо. Помощь будет. Но времени тебе даю три дня. Все. Пей чай и не спорь.

Он привез ему термос с горячим чаем, который налил в придорожном кафе. Бедный лейтенант, когда звонил и просил о помощи, зубами стучал от холода. А он мужик! И постоял всего час. Да и не стоял особо, а двигался, обыскивая территорию, роясь в прошлогодней траве.

А с Настей что было бы через час на ветру? В льдинку превратилась бы. И через ограждение бы она не полезла с сумками, чтобы укрыться в лесополосе. И за лесополосой ей тоже делать было нечего. Там, через пару километров, сплошь промышленные объекты. И заборы, заборы, заборы…

Нет, она вышла там намеренно. Вышла, чтобы запутать следы. Чтобы уехать с этого пятачка с кем-то, кого запомнили бы непременно, выйди она в другом месте. К примеру, через десять километров. Там оживленное место. Оборудованная посадочная платформа с козырьком. Там народу много выходит и садится. И там кто-то бы да нашелся глазастый, кто запомнил бы ее помощника. Ее-то вот запомнили. Свидетель, хоть не сразу, через неделю, но нашелся же.

– Найди мне эту машину, Вадик. Найди…

– Шустрый, конечно, капитан! – жаловался тем же вечером своей жене Вадик, аккуратно срезая с копченой курицы тонкие пластинки и раскладывая себе и ей на тарелки. – Думает, так просто!

– Это вряд ли, – жена благодарно улыбнулась, ткнула вилкой в куриное копченое филе, обмакнула в соус, потянула в рот.

– Что вряд ли?

Вадик неодобрительно покосился на жену. Могла бы дождаться, когда он закончит нарезать курицу, положит на тарелки тушеных овощей, сядет напротив, поднимет бокал с соком. Как-то все не по правилам у нее выходит, у его жены. Все как-то сумбурно и не по правилам.

– Вряд ли, говорю, он так думает, – она беспечно тряхнула кудряшками, без конца падающими ей на лицо. – Он просто думает! И он молодец, твой капитан!

– Ага… Конечно…

Вадик нарезал куриное копченое филе, положил тушеных овощей себе и ей. Разлил сок по бокалам. Сел, заправил за ворот домашней футболки салфетку.

– А это зачем? – улыбнулась жена, ткнув вилкой в сторону салфетки. – Ты же дома.

– Дома тоже должны быть правила!

И он поморщился, глядя в ее тарелку. Жена перемешала овощи с куриными кусочками, плеснула сверху соуса. Жрать, прости господи, такую бурду не захочешь!

– Что ты делаешь, Жанна! – застонал он, когда она отложила вилку и взяла в руки столовую ложку. – Ну вот как ты ешь?!

– Вкусно я ем, Вадик, – и она сладко зажмурилась. – Вкусно! И прекрати смотреть на меня, как на чудовище.

А то получишь ложкой в лоб. Солдафон несчастный! В работе бы такую скрупулезность проявлял. Как твой Алексеев. Тот любое дело распутает. Знаешь почему?

– Почему?

– Потому что он считает, что при расследовании не может быть ни одной бесполезной мелочи. У него любая мелочь, любая крохотная деталь имеет значение. Он, в отличие от тебя, работает профессионально и вместо того, чтобы париться из-за лишней пыли на ботинках, он…

Она замолчала, а он обиженно засопел и склонился к своей тарелке. Ужин они закончили в полном молчании. Жанна надулась и даже посуду за собой сама помыла, чего не делала почти никогда. И сразу после ужина села за компьютер, повернувшись к нему спиной.

Вадик все убрал, вымыл, тщательно протер обеденный стол. Выключил в кухне свет и тоже сел спиной к Жанне, за свой компьютер. Но почти не видел, что просматривал. Потому что он тоже обижался.

Она не права! Он тоже неплохо работает! У него пускай нет такой хватки, как у Алексеева, и версию придумать в пару минут он не может. И мыслить, как преступник, тоже. Зато его природная аккуратность часто играет ему на руку. И сегодня помогла, когда он рассмотрел за ограждением несколько использованных бумажных носовых платков. Не поленился, перелез через ограду. Собрал все платки в специальную упаковку. И там же вдруг обнаружил три одинаковых окурка. Прямо среди платков.

– Могла она их туда кинуть. Может, плакала, к примеру. Или насморк у нее приключился, потому что замерзла, – принялся рассуждать сегодня Алексеев, когда он ему показал две упаковки будто бы с вещдоками. – Окурки могут принадлежать тому, кто за ней приехал. Потому что Дворова не курит, насколько мне известно. А мог…

– Что? – вытянул в тот момент Вадик шею.

– А мог просто кто-то там остановиться и вытряхнуть пепельницу за забор. Но все равно ты молодец. Будем смотреть. Может, что и вытянем. Но особо не надейся. Даже если это ее платки, прошла неделя. И следов на окурках эксперты наверняка не найдут. Хоть и дождей не было, но утренняя изморось, сам понимаешь. Ты мне лучше машинку найди, что ее забирала, Вадик.

Легко сказать! У него просто в глазах зарябило, когда он начал просматривать записи с камер. Машин оказалось так много! Куда же они все подевались, когда он мерз на том крохотном пятачке, где высадил его водитель автобуса? Ну, пять, от силы десять машин проехало. И ни одна не захотела остановиться. А тут просто какое-то автомобильное нашествие!

Конечно, среди автомобильного потока не оказалось машины таксиста, который подвозил Настю на автостанцию. Хотя в глубине души они все на это надеялись. Но его машина не проезжала ни в одну, ни в другую сторону неделю назад.

Вадим просматривал, отматывал, увеличивал изображение, переписывал номерные знаки, делал запросы относительно владельцев. И не через три дня, отпущенных ему Алексеевым, а через пять, у него появился кое-какой результат.

– Докладывай, – неодобрительно покосился на тонюсенькую папку в его руках Алексеев. – Нашел что-то?

– Кое-что есть, товарищ капитан. – Вадик разложил перед ним бумаги вперемешку с фотографиями. Ткнул в одну пальцем. – Из всех машин вот эта больше всего привлекла мое внимание.