Торговый дом Домби и сын. Торговля оптом, в розницу и на экспорт

Диккенс Чарльз

– Нет, нет, – сказал Соломон. – Хорошенькая девочка!

– Прехорошенькая! – воскликнул Уолтер. – Я никогда не видывал такого личика, дядя Соль. Теперь я ухожу.

– Отлично, – с большим облегчением сказал Соломон.

– Послушайте, дядя Соль! – крикнул Уолтер, просунув голову в дверь.

– Он опять здесь! – сказал Соломон.

– Как она себя чувствует сейчас?

– Прекрасно, – сказал Соломон.

– Великолепно! Теперь я ухожу.

– Надеюсь, – пробормотал про себя Соломон.

– Послушайте, дядя Соль! – воскликнул Уолтер, снова появляясь в дверях.

– Он опять здесь! – сказал Соломон.

– Мы

встретили на улице мистера Каркера-младшего. Таким странным он никогда еще не бывал. Он простился со мной, но пошел следом за нами – вот удивительно! – потому что, когда мы подошли к двери, я оглянулся и видел, как он потихоньку уходил, точно слуга, проводивший меня до дому, или верная собака. Как она себя чувствует теперь, дядя?

– Совершенно так же, как и раньше, Уоли, – отвечал дядя Соль.

– Отлично! Теперь-то уж я ухожу!

На этот раз он действительно ушел, а Соломон Джилс, не имея желания обедать, сел по другую сторону камина, следя за спящей Флоренс и строя великое множество воздушных замков самой фантастической архитектуры, – похожий в тусклом свете и в ближайшем соседстве со всеми инструментами на переодетого волшебника в валлийском парике и кофейного цвета одежде, который погрузил девочку в зачарованный сон.

Тем временем Уолтер приближался к дому мистера Домби со скоростью, которую редко развивает извозчичья лошадь; и, однако, через каждые две-три минуты он высовывался из окна, нетерпеливо увещая извозчика. Достигнув цели своего путешествия, он выскочил из кеба, известил о своей миссии слугу и последовал за ним прямо в библиотеку, где было великое смешение языков и где мистер Домби, его сестра и мисс Токс, Ричардс и Нипер находились все в сборе.

– Прошу прощения, сэр, – сказал Уолтер, бросаясь к нему, – но, к счастью, я могу сообщить, что все обстоит благополучно, сэр. Мисс Домби нашлась!

Мальчик с его открытым лицом, развевающимися волосами и блестящими глазами, задыхающийся от радости и возбуждения, представлял изумительную противоположность мистеру Домби, когда тот сидел против него в своем библиотечном кресле.

– Я говорил вам, Луиза, что она непременно найдется, – сказал мистер Домби, слегка повернувшись к этой леди, плакавшей вместе с мисс Токс. – Дайте знать слугам, что нет необходимости в дальнейших поисках. Мальчик, доставивший это известие, – молодой Гэй из конторы. Как нашлась моя дочь, сэр? Мне известно, как ее потеряли. – Тут он величественно взглянул на Ричардс. – Но как она нашлась? Кто ее нашел?

– Пожалуй, это я нашел мисс Домби, сэр, – скромно сказал Уолтер, – не знаю, могу ли я ставить себе в заслугу, что действительно нашел ее, но, во всяком случае, я был счастливым орудием…

– Что вы подразумеваете, сэр, – перебил мистер Домби, с инстинктивной неприязнью отмечая, что мальчик явно горд и счастлив своим участием в этом происшествии, – говоря, что, в сущности, вы не нашли моей дочери, а были счастливым орудием? Будьте добры говорить толково и последовательно.

Не во власти Уолтера было говорить последовательно, но он постарался дать те объяснения, на какие был способен в своем возбужденном состоянии, и рассказал, почему он пришел один.

– Вы это слышите, девушка? – строго сказал мистер Домби, обращаясь к черноглазой. – Возьмите все необходимое и сейчас же отправляйтесь с этим молодым

человеком, чтобы доставить домой мисс Флоренс. Гэй, завтра вы получите вознаграждение.

– О, благодарю вас, сэр, – сказал Уолтер. – Вы очень добры. Право же, я не думал о награде, сэр.

– Вы – юнец, – сказал мистер Домби резко и чуть ли не злобно, – и то, что вы думаете, или воображаете, будто думаете, имеет мало значения. Вы поступили хорошо, сэр. Не портите того, что сделали. Пожалуйста, Луиза, налейте мальчику вина.

Взгляд мистера Домби с явным неодобрением провожал Уолтера Гэя, когда тот выходил из комнаты под присмотром миссис Чик; и с таким же неудовольствием духовный его взор следовал за ним, когда он вместе с мисс Сьюзен Нипер ехал обратно к своему дяде.

Там они убедились, что Флоренс, выспавшись, пообедала и очень подружилась с Соломоном Джилсом, к которому относилась с полным доверием и симпатией. Черноглазая (которая столько плакала, что теперь ее можно было назвать красноглазой, и которая была очень молчалива и удручена) заключила ее в объятия, не сказав ни одного сердитого или укоризненного слова, и способствовала тому, что свидание вышло весьма истерическим. Затем, превратив гостиную специально для этого случая в туалетную, она переодела Флоренс очень заботливо в подобающее ей платье; и наконец увела ее, – столь похожей на члена семьи Домби, сколь это было возможно, если принять во внимание, что девочке в этом праве было отказано.

– Прощайте! – сказала Флоренс, подбегая к Соломону. – Вы были очень добры ко мне.

Старый Соль пришел в восторг и поцеловал ее, точно приходился ей дедом.

– Прощайте, Уолтер! До свидания! – сказала Флоренс.

– До свидания! – сказал Уолтер, протягивая ей обе руки.

– Я вас никогда не забуду, – продолжала Флоренс. – Право же, никогда не забуду. До свидания, Уолтер!

С наивной благодарностью девочка подставила ему личико. Уолтер склонился к ней, потом снова поднял голову, красный и пылающий, и в большом смущении посмотрел на дядю Соля.

«Где Уолтер?» – «Прощайте, Уолтер!» – «До свидания, Уолтер!» – «Дайте мне еще раз руку, Уолтер!» – восклицала Флоренс, после того как ее уже усадили в карету вместе с ее маленькой нянькой. И когда карета наконец тронулась, Уолтер, стоя у порога, весело отвечал Флоренс, размахивавшей носовым платком; Деревянный Мичман за его спиной, казалось, подобно ему самому, следил только за этой одной каретой, исключив из поля зрения все другие, проезжавшие мимо.

В положенное время карета вновь была у дома мистера Домби, и снова в библиотеке раздались громкие голоса. Снова приказано было, чтобы карета ждала. «Для миссис Ричардс», – зловеще шепнул кто-то из прислуги Сьюзен, когда та проходила с Флоренс.

Появление потерянного ребенка вызвало волнение, – впрочем, незначительное. Мистер Домби, который так и не обрел дочери, поцеловал ее в лоб и предостерег, чтобы она впредь не убегала и не скиталась где-то с вероломными спутниками. Миссис Чик оборвала свои жалобы на порочность человеческой натуры, неискоренимую даже в тех случаях, когда ее призывает на стезю добродетели Милосердный Точильщик, и оказала Флоренс прием, несколько отличный от того, на который мог претендовать только подлинный Домби. Мисс Токс обнаруживала свои чувства, применяясь к находившимся перед ней образцам.