Торгующая наслаждением
Шрифт:
Ее глаза сужаются:
– Я работаю в эскорт-бизнесе и из-за этого не могу быть умной?
– Я не это имел в виду.
Мона машет рукой в ответ на мое извинение.
– Я понимаю. Меня легко судить. Всех нас. Я была совсем не так воспитана. Мой отец был пастором в Джорджии. Ты можешь в это поверить? – она хихикает над этими словами. – Видя то, чем я занимаюсь, он, должно быть, не раз в гробу перевернулся. Он умер, когда мне было пятнадцать, и маме слишком тяжело это далось. Она была домохозяйкой, и на этом все. После его смерти мы продали дом, переехали к бабушке, у нас были долги, так что я изначально знала, что колледж мне не светит.
Не буду врать, все сказанное ею меня удивило.
– И тебе не страшно быть одной с незнакомыми мужчинами ночью? Извини, не хочу вмешиваться, но мне, правда, интересно. Я бы испугался, если бы на твоем месте оказалась моя дочь или сестра.
Все пошло гораздо лучше, чем я ожидал. Может, если я постараюсь чувствовать себя комфортнее, она даст мне еще больше информации. И если честно, мне действительно интересно.
Пожав плечами, она задумывается на секунду:
– Ну, Кэнди каждого проверяет и все такое. Если тип подозрительный, то она сама будет бродить вокруг отеля или пошлет одного из своих парней. Иногда меня били сильнее, чем мне нравилось, но никогда не было того, с чем я не могла бы справиться. Хотя моя девочка Чесити... Черт! Мне так было больно за нее на прошлой неделе. Она встретилась с новым клиентом, который с ног до головы наставил ей синяков. Она даже на работу неделю не ходила. Хоть и вернулась. Слава Господу! За всю мою память это был первый раз чего-то подобного.
Чесити. Та, которую изначально хотела дать мне Кэнди. В следующий раз я найду способ с ней поговорить. Кэнди сказала, что эта девушка больше подходит моим предпочтениям или что-то вроде того. Меня передергивает: шлюха или нет, но как мужчина может так касаться женщины. Я тут же думаю о Бренне, вспоминая, как она выглядела, когда вышла из лифта, и это все еще убивает меня, хоть я и не знаю почему. Она не сказала Эмили ничего насчет этого, а сам я не хотел снова поднимать эту тему.
– Это паршиво – повторяю я. – Они арестовали того парня?
– Нет. Она не позволила. Действительно упрямая девочка, но этим она мне и нравится. В отличие от меня ей пришлось еще хуже, и она сама сделала себя такой, какая есть сейчас.
– Должен признать, насчет этого всего я был настроен скептически. Один из моих приятелей порекомендовал Кэнди, и я сомневался. Но спасибо за то, что оказалась тем, с кем можно поговорить.
Я много раз репетировал это предложение, не думая, что на самом деле буду иметь это в виду. Не потому, что согласен с ее логикой или тем, как она зарабатывает на жизнь, а из-за простого факта, что она действительно дала мне хороший совет и с ней легко разговаривать.
Мона протягивает руку, чтобы дотронуться до моего колена, и смотрит на меня:
– Если изменишь свое решение насчет меня, дай знать. Ну а до тех самых пор я с радостью буду человеком, который станет с тобой разговаривать и заставлять чувствовать тебя лучше. Сейчас ты готов принять свою девушку назад или хотя бы поговорить с ней?
– Не могу, – отвечаю я, качая головой.
– Почему нет?
Мы говорим о моей фальшивой невесте и нашем фальшивом расставании до тех пор, пока наше время не выходит. В тот момент, когда я ухожу, то признаю, что хочу, чтобы эта девушка вернулась
Придя домой, вижу Эмили, сидящую на диване и читающую журнал. Ее сумки упакованы, она готова вернуться домой завтра утром. Сестра даже не поднимает головы, когда я вхожу, но тут же морщит свой нос.
– Ты пахнешь как шлюха, – в отвращении она зажимает свой нос.
Понюхав свою рубашку, я смотрю на нее с любопытством.
– С чего ты это взяла?
Все еще не глядя на меня, сестра указывает на свой живот:
– Беременность. Нюх обостряется.
– Понял, – киваю ей, – пойду-ка я в душ.
Как только я добираюсь до двери ванной, сестра кричит в мою сторону:
– Я обедала с Бренной сегодня.
Я не могу больше сделать ни шагу.Спустя секунду я двигаюсь прямиком в гостиную:
– Что? Зачем?
– Мне было одиноко. Ты заработался, – говорит она, наконец-то взглянув на меня. – Хорошо, ты сказал, что придешь поздно, но, учитывая, как от тебя пахнет, могу предположить, что ты занимался чем-то еще.
Сузив глаза, я скрещиваю руки на груди, чтобы дать ей понять, что все дело в моей работе:
– У меня задание, которое требует работы под прикрытием, и я не могу тебе о ней сказать. И ты это знаешь. А сейчас про ужин.
– А что с ним?
– Эм.
Так же как и в свои шестнадцать Эмили раздраженно вздыхает и опускает журнал. Можно подумать, что ей требуются для этого титанические усилия. Не знаю, что с моей сестрой сегодня, но она не в лучшем настроении. Надеюсь, ужин с Бренной прошел хорошо, но предчувствие у меня плохое.
– Мне было скучно, поэтому я пошла к ней, чтобы мы могли вместе поужинать. Она была не против. Мы заказали на вынос пиццу и хлебные палочки, все было очень вкусно. Правда, сейчас у меня изжога, но это неудивительно. Собственно, вот и все.
– Эм.
– Что?
– О чем вы говорили?
Она ухмыляется мне:
– Оу, ты думаешь, мы говорили о тебе? Жаль огорчать тебя, но о тебе и слова сказано не было.
– Ты лжешь.
– Неужели? – Эмили встает, чтобы размяться, – я устала и иду в кровать.
Сестра движется в сторону спальни, но я преграждаю ей дорогу, оперевшись о стену рукой так, чтобы она не смогла пройти дальше.
– Говори.
– Твой племянник устал. Дай мне пройти.
– Эмили, мой племянник в твоем животе, и неважно, спишь ты или нет. Он и так прекрасно отдыхает. Почему ты злишься? Как прошел ужин? Поговори со мной.
Она закатывает свои глаза:
– Серьезно? Меня бесит, что ты допоздна работаешь. Что ты даже не пришел на ужин.
Я слышу надлом в ее голосе, словно она сдерживает плачь.
– Ты что, сейчас заплачешь? – спрашиваю я.
Мне действительно нужно знать, ведь я забочусь о ней. Она должна знать, что я всегда здесь, чтобы помочь. Но Эмили снова закатывает глаза. Это верный признак того, что она собирается сломаться, но пытается сдержаться.
– Потому что я работал допоздна? Определенно есть другая причина. Что это?