Тори
Шрифт:
Я `сказал` что, может, просто оставить их в покое? Но отец возразил:
— Это было бы хорошо, но никто не даст гарантии, что в следующий раз они не решат поохотиться именно на тебя! А поэтому мы хотя бы должны знать средство, которое их отпугнет, если не уничтожит.
— Вы можете расчитывать на меня в этом вопросе. Уж я специалист по пиротехническим изобретениям.
— Не сомневаюсь, Том.
Я подошел к Тому и пожал ему руку. Нас стало трое против неизвестно чего.
Глава 8.
Тори исполнилось восемь лет. Он давно обогнал своих сверстников по развитию своего ума и интеллекта. Это был уже почти совсем взрослый человек. Он, конечно, ничего не смыслил в политике, географии, химии и почти столько же смыслил в спорте, как в явлении социальном. Зато в психологии и философии с ним могли бы потягаться многие. Его ум начисто отмел все точные науки, зато проявил интерес к педагогике, медицине и, более всего, к зоологии и ботанике. По сему, он днями пропадал на море, отыскивая всякие неизвестные ему вещи, и тут же бежал ко мне за разъяснениями. Чтоб не ударить
Тори неплохо научился управляться с лодкой, и после нескольких контрольных выездов я разрешил ему проехаться к Тому. Том подстраховывал его у себя на пирсе, но все прошло как нельзя лучше. Через пару дней я уже не боялся в тихую погоду отпускать его одного `на уроки`. Физкультура их была весьма сомнительна. Тори то и дело приезжал весь перепачканный и пахнущий пороховой гарью, но с таким довольным лицом, что я не стал уж особо серьезничать по этому поводу. Все таки, Том был надежным воспитателем и никак бы не допустил чтобы Тори подвергался опасности. Он наконец-то нашел верного наследника, чтобы передать свои `вредные` знания. Лучшего мастера ловить, стрелять, взрывать, драться и выслеживать не было, наверное, в целом мире. Я уже не удивлялся, когда, выходя утром из дома, Тори вдруг наклонялся к земле и, что-то понюхав и осмотрев, `заявлял` что в двухстах метрах к северо-востоку между тремя и пятью часами утра змея поймала мышь. Я всему верил по той причине, что верил в учение Тома и потому что Тори вообще никогда не врал. В конце концов, никто не знал что было суждено Тори испытать в дальнейшей жизни, а посему он должен был быть готов ко всему. Самым сложным мне представлялось его будущее общение с людьми. Его `странность` проявляла иногда свое несогласие к подчинению, и пару раз в месяц он `исправно` исчезал совершенно не к месту и не ко времени. Объяснить он этого не мог, как и не мог предотвратить. По этой причине его выезд `в люди` откладывался на неопределенное время. Казалось, Тори нисколько этим не был огорчен. Скорее наоборот, он был рад сидеть в этой глуши хоть всю жизнь, тем более он вообще относился к людям с заведомой враждебностью, а я еще не забыл как он вышвырнул двух федеральных агентов с порога дома. Занимая все свое время лазаньем по горам, ползаньем по пляжу и изучением учебников, он совершенно не чувствовал себя одиноко. Я и Том старались во всем ему помогать и быть его друзьями. Старик, между прочим, показал нам знаменитую в этих местах гигантскую молнию, и в очередной раз доказал что его сказки имеют твердое основание. Зрелище было колоссальным. Страшный шторм трепал море вторую неделю, и серые клочья пены и брызг, казалось, наполнили собой все пространство. В один из таких дней Том пришел к нам пешком, что было крайне долго и далеко, и войдя в дом прямо с порога выпалил
— Насилу добрался! Седлайте, господа. Старики на верфи говорят, что сегодня лунный День Просветления.
— А что это?
— Что, что… `Дорога в рай` сегодня появиться! Бегом.
Под проливным ливнем мы выбежали на побережье. Том посмотрел на хронометр.
— Минут через двадцать должна бабахнуть.
— Неужто и время всегда одинаково? — скептически спросил я.
Не всегда. Но старики никогда не врут. Сказали — будет!
И вот минут через пятнадцать-двадцать мы увидели ее. Где-то посередине аллеи, в полукилометре от нас возникло свечение, сопровождающееся странным переливчатым звуком, а затем она оттуда бабахнула! Ну я вам скажу, это было похоже более всего на нейтронную бомбу. По крайней мере, я ее именно такой себе и представлял. Огромная белая дуга, изогнувшись радугой, широкой полосой ударила с берега куда-то за горизонт. В этот миг было впечатление, что зажглись солнц эдак десять в зените. На всем протяжении моря, куда хватало глаз, дно было как на ладони. В течении секунды она как бы перетекала за горизонт и совсем ушла. Я настоятельно попросил Тома предупредить нас, когда ее ждут в гости в следующий раз.
— Старики говорят, что души умерших покидают эту землю осенью, а весной прилетают очищенные.
— Стало быть, весной?
— Теперь только весной.
— Ну, на этот раз я подготовлюсь чтобы запечатлеть эту сияющую гостью.
Том только перекрестился и пошел к дому. Так состоялось наше первое знакомство с этой `райской дорогой`.
Поздняя осень сменялась зимой. Зима в этих местах была не столько холодной, сколько промозглой. Мокрый снег, облепляющий все что можно, сильный ветер и пять-десять градусов ниже нуля. Даже эта температура была редкостью и море не успевало замерзнуть. Развлечений не было никаких, кроме как снежные битвы, да и то из-за мокрого снега все были к концу побоища совершенно мокрыми. Я не понимал, как Том мог жить один зимой. У него дом стоял как раз на выступающем в море откосе, и ветра продували его насквозь, откуда бы не дули. До поселка от нашего дома можно было добраться и по суше, но от дома Тома это представлялось более чем трудным. Выйти в море в такую погоду было не очень привлекательным шагом. Серые
Внутренний мир Тори, казалось, был одновременно и очень взрослым и очень детским. При полном понимании глобальных вещей он обнаруживал совершеннейшую невозможность мышления над конкретной задачей. Спичка в коробке его не интересовала так, как сам коробок. Он свободно истолковывал свои взгляды на человеческое поведение в целом, и очень затруднялся что-либо сообщить о той же проблеме, связанной с одним человеком. Прибавьте к этому полное согласие в отношениях с животными и резкое отрицание людей как представителя другого вида. Он ставил всех на один уровень, и в наших спорах, часто доказывал мне несостоятельность доводов в пользу человека, как в нечто высшее. Я пробовал объяснить ему, что, мол, человек наделен разумом, а посему хозяин в этом мире, но Тори улыбался и невзначай поправлял меня; не хозяин, а слуга. Это однако, не мешало ему командовать Кактусом, и если бы тот был побольше, то можно было бы смело одеть ему каску и произвести, по самым скромным моим подсчетам, в генералы.
К концу месяца я уговорил Тори показаться врачу. Тот, осмотрев Тори и основательно поговорив с ним, сделал вывод, что, возможно, именно отчуждение от людей вызвало некоторые сдвиги в психике, а отсюда вытекали и сны Тори и его подавленное настроение. Я хорошо ему заплатил, предупредив, чтобы он поменьше болтал о мальчике и уверил его, что в будущем мы будем обращаться только к нему.
Я часто в уме проводил соотношение `ненормальных` людей к общей массе людей. С удивлением я замечал, что чем больше людей ты знаешь достаточно близко, тем больше понимаешь, что все они в некоторой степени страдают отклонениями от нормы. У каждого отклонение это может быть совсем незаметным, но если присмотреться — их набирается достаточно для обращения человека к медицине. Со временем я совершенно потерял чувство какой-либо стабильности в этом отношении. Тори это касалось в первую очередь. Все более я стал относиться к его странностям, как к должному. Здесь, оторванный от остального мира, я ярче чувствовал сплоченность людей там, за границей гор. Придет, наверное, день, когда ум каждого человека забьется в непонимании этой самой точки отсчета общепризнанной нормы. Изучая историю, можно заметить как разобщенность во взглядах на поведение и психологию увеличивалась с течением времени у всего населения нашей планеты. Пройдет совсем немного времени и само слово `ненормальность` придет в состояние утилизации, ибо уже никто не сможет с точностью сказать; нормален ли он сам?
Психика каждого человека складывается из столь многих факторов, таких как окружающие люди, местность проживания, преобладающая погода и многих других, что остается только изумиться столь похожим поведением людей в целом. Случай с Тори лишь доказывал возможную вероятность появления подобного отклонения у каждого из людей. Возможно, отклонения у людей развиваются параллельно развитию у них интеллекта. Возможно также, что уже к данному времени все люди видят мир вокруг себя сугубо индивидуально. Может уже сейчас кто-то выглянет в окно и увидит синие деревья с лиловыми листьями? Я все больше убеждаюсь, что увидеть может каждый, нужно лишь суметь правильно посмотреть. Попробовать что ли?
Глава 9.
Белое солнце уже наполовину опустилось за горизонт, а Зеленое еще не вставало, когда патрульные Птицы сообщили о появлении первых снежинок. Зима вплотную подошла к границам степей. К восходу второго солнца Птицы собрались на первом ярусе скал на совет. На возвышении расположились Древние. Все ждали их решения. Наконец, посовещавшись, они согласно закивали головами, и одна из Древних Птиц вышла в круг.
— Совет решил в течении двух дней известить весь спектр скал о межрайдерном перелете на время зимы. Время сбора назначено на восход первого солнца второго дня. Кошки остаются охранять скалы. Собирайтесь. Местом зимовки избран второй райдер. Именем Королевы Пятого райдера объявляю об осеннем перелете. Спустя некоторое время, патрульные Птицы уже неслись в разные концы оповестить всех Птиц, живущих на соседних скалах, о времени отлета.
— Что если Королева вернется во время зимы? — спросила одна из Древних.