Торлон. Трилогия
Шрифт:
— И Керли?
— Вы знали его?
— Я много кого знал. Что потом?
— Потом мы выяснили, что Фейли и в самом деле прячется в том туне. Даже не прячется, а открыто живет среди фолдитов. Оказалось, что он во время нападения дикарей чуть ли не спас от верной смерти Лина. За что тот, растрогавшись, решил его пощадить и даже прилюдно просил прощения.
— Интересно…
— То-то и оно.
— Так ты видел Фейли?
— И Фейли. И того писаря, что сбежал вместе с ним… Хорвина.
— Харлина, — поправил Ифора собеседник. Если раньше он казался спящим и почти
— Уверен, что видел их на пирушке в честь победы над шеважа. Хотя к ней фолдиты не имели ни малейшего отношения.
— Перестань говорить загадками. Ты же сказал, что вы победили дикарей. Что произошло?
— Победить-то победили, да только те собрали силы и снова полезли на штурм. В том месте, где им накануне удалось подпалить стену. Я в это время, признаться, был занят другим…
— С женщиной?
Да, благо выпала такая возможность. Но слышал с улицы сперва испуганные, а потом радостные крики. Потом мне рассказали, что из туна видели какого-то всадника, который в одиночку легко расправился с наступавшими от Пограничья дикарями, а потом взял да и сбежал, то есть ускакал. — Ифор сделал многозначительную паузу, однако старик молча смотрел ему в глаза, не собираясь прерывать. — Не знаю, стоит ли этому верить, но так говорили все вокруг. Говорили даже, что это не шеважа и не вабон. Говорили, что карлик с ним знаком, почему тот и помог. Кто их там разберет! Вы мне не верите?
— Я уже давно никому не верю. Тебя это мало должно касаться. Что дальше?
— А дальше я понял, что узнал достаточно, чтобы возвращаться. И вернулся не с пустыми руками. — Ифор хотел красиво извлечь из-за пояса меч, но тут обнаружил, что оружие исчезло. Ни на левом, ни на правом боку, ни за спиной меча не было. Разом вспотев, Ифор испуганно воззрился на старика. — Я вернулся не с пустыми руками. У меня был меч Лина! Куда он пропал?
— Сюда с оружием не входят, — пожал плечами собеседник совершенно спокойно. — Наверное, его забрала у тебя Дагна.
Ифор вспомнил привратницу. Могла она незаметно вынуть у него из-за пояса меч, пока он стучал в дверь? А разве есть иные объяснения? Главное, что старик, похоже, не придает пропаже большого значения.
— Он точно был у меня.
— Не переживай, сын мой. Если он у тебя был, то никуда не денется.
— «Если был»? Был! Он чуть не стоил мне самому жизни. Думаете, так просто убить свера?
— Думаю, что ты заслужил награду. — Старик встал со стула и привычным жестом накинул на бритую голову капюшон. — Сейчас я распоряжусь, чтобы подготовили печать и бумагу. Все должно быть сделано по правилам. Ты ведь этого хотел?
Ифор обомлел, не веря своим ушам. Оказывается, весь этот разговор, все эти заковыристые вопросы были просто испытанием. И он прошел его. Произвел впечатление, и ему наконец-то поверили. Так быстро! И без лишних доказательств. Если бы не суровый вид старика в капюшоне, он бы со щенячей радостью бросился целовать ему руки. Тэвил, не каждый день становишься эделем!
Собеседник придирчиво, как показалось
— Держи.
Он протянул руку и принял свиток. Сухая, приятно шершавая бумага. Торопливо ее развернув, Ифор не сдержал возглас разочарования: свиток был пуст.
— Это… что это значит?
— Не переживай, сын мой. Сперва нужно поставить печать. Ты правильно развернул свиток. Теперь прижми его к груди. Выше. Вот так. И посмотри на дверь.
Безропотно подчиняясь неожиданным указаниям, Ифор повернулся к входной двери. И сразу почувствовал, как что-то тяжелое туго ударило его в грудь. О том, что это было, он с удивлением догадался сам, увидев, как знакомая привратница, стоящая в дверном проеме, опускает сделавший свое дело арбалет. Его арбалет. Как же он говорил, ее зовут? Дагна? Красивое имя…
Последнее, что он видел в этой жизни, был образ его возлюбленной, той самой кареглазой девушки, ради несбыточной любви которой он отважился на путешествие в поисках славы и почета. Сейчас она почему-то сидела на корточках, подобрав одной рукой подол расшитого разноцветным бисером платья, а другой придерживая спадавшие на напряженное лицо каштановые пряди.
— Орелия! Ты там не утонула?
Опять этой Аноре неймется! Даже в отхожем месте не даст спокойно собраться с мыслями. Лучше бы собой занялась, чем постоянно ее дергать.
— Сейчас! — Орелия машинально заглянула между широко расставленными ногами в дыру, темень в которой надежно скрывала вонючее топкое дно. — Не мешай…
С какого перепугу Анора примчалась к ней в такую рань? До вечера и столь желанного обеими подругами эфен’мота еще целый день, отец ушел по делам засветло, а тут, как назло, живот прихватило после вчерашних ягод, которыми их угостила соседка, откровенно мечтавшая о том, чтобы однажды они с Анорой приняли в свою веселую компанию и ее неказистую дочурку с совершенно незапоминающимся именем.
— Я тебя слы-ы-шу! — пропел из-за двери все тот же наглый голосок.
Орелия открыла было рот, но в конце концов решила промолчать. Анора умела кого угодно вывести из себя. Похоже, ей это доставляло несказанное удовольствие. Так зачем, спрашивается, ей в этом потворствовать? Щеколда на двери прочная, щели замазаны — можно не переживать.
Орелия расслабилась и прислушалась к урчанию в животе. Из дыры приятно поддувал холодный ветерок. При других обстоятельствах она бы тут сидела и сидела, как любила иной раз делать поутру, чтобы собраться с мыслями и продумать распорядок будущего дня. Привычка эта появилась у нее еще в Айтен’гарде, о котором она до сих пор нет-нет да вспоминала. Но там, при всей строгости и любви к порядку, было не принято нарушать чужую территорию. Даже притом что отхожее место считалось общим для всех, кто жил под одной крышей.