Торлон. Война разгорается. Трилогия
Шрифт:
— Я его тоже Веселкой назову, если ты не против.
— Называй как хочешь, тебе с ним возиться.
Пенни почувствовала, что бабушка впервые улыбнулась.
— А я смогу на нем верхом ездить? Мне так больше нравится, чем в повозке.
— Не пристало девицами, да еще незамужним, верхом скакать.
— А мы что сейчас делаем?
— Сейчас мы выполняем свой долг и спасаем Каура.
— А он и в самом деле может погибнуть, если Корлис откажется помочь?
— Может погибнуть, даже если не откажется. Мы слишком опаздываем. Самое надежное было бы нагнать Каура
— Потому что обратного пути у него может и не быть?
— Вроде того. Я теперь рассчитываю лишь на то, что тот человек решит в конце концов оставить всех троих при себе. Уж больно исправно они ему до сих пор службу служили. Как-никак от десятерых мергов отбили. Не каждый воин на такое способен.
— А как же у Каура с сыновьями получилось?
— Оттого что силой и отвагой не обижены. Вот и все равно им, что овес молотить, что дрова колоть, что врагов рубать. Слышала я, что до прихода к нам Каур когда-то свером служил. Видать, там его сражаться и научили. При Гере Одноруком, отце Ракли, вояки были не чета нынешним. Наших дикари вона как бьют, а в ту пору сидели смирно, чтобы лишний раз не нарываться. Не они нас, а мы их по всему Пограничью гоняли.
— Представляю!
— Хорошие были времена. Правильные. Люди понимали, зачем живут, видели разницу между добром и злом, во всем знали меру. Этого уже не вернуть. А что потом будет… эх, лучше бы меня к тому времени уже не стало.
— Не говори так, бабушка.
— А ты что думала? Что я вечная? Не бывает такого. Меня скоро предки к себе призовут, а тебе еще жить да жить.
— Ну что ты затеяла…
— Ничего я не затевала. Пока мы вдвоем, можно и поговорить. А то все крутимся-возимся, и времени передохнуть нет. Так что давай рассказывай.
— Да о чем же?
— Ну, расскажи, например, что у вас там с Брианом?
— С Брианом?!
— А ты думала, раз бабка старая, то ничего не замечает. Я же вижу, что ты к нему неровно дышишь. Да и он, если кто умеет наблюдать да подмечать, увидит, как о тебе печется.
— Ну, не знаю… А ты этого не одобряешь?
— Отчего же? У Каура оба сына справные. Я бы на том свете спокойна была, если бы знала, что ты при нем.
— Хватит, бабушка!
— А вот и не хватит. Ты молода еще, но скоро и тебе об этих делах пора беспокоиться будет. Так уж лучше заранее. Да и мужчины хорошие не так уж часто нынче попадаются. Представь, как бы все могло обернуться, если бы не расторопность Бриана и не твое удачное бегство.
— И не говори… Знаешь, как я перетрухнула, когда меня в телегу уложили? Думала, никогда больше наших краев не увижу.
— Ну конечно, так бы я им это и позволила! А ты сразу поняла, что я в избе притворялась?
— Нет. Но я и никак не ожидала, что Каур тебя по-настоящему ударить сможет. Так что когда он все-таки ударил, а ты упала, я глазам своим не поверила. Главное, что тот человек поверил. Думаешь, если бы он велел Кауру тебя добить, тот бы послушался?
— Послушался. Он не может сопротивляться желаниям того, кто знает ключ.
— Какой ключ?
— Слово. Или порядок слов, если я правильно понимаю. Корлис знает лучше.
— Это что, ее
— Чтобы что-то знать, необязательно это уметь. Нет, она тут ни при чем. Но помочь толковым советом может. Или свести с теми, кто такими вещами занимается. Она не последний человек в Обители. Мы давненько не виделись, но надеюсь, что она все еще там. Слыхала я, что сегодня и к матерям просачиваются нехорошие вещи извне, но не думаю, что там у них все так же плохо, как в замке. Быть такого не может. — Радэлла помолчала, прислушиваясь к топоту копыт. — Сколько же я у них не была? Тебе сейчас сколько? Четырнадцать зим в конце этой будет?
— Тебе виднее…
— Значит, зим десять.
— А почему тогда я ее помню?
— Потому что она потом еще к нам приезжала. Хотела и тебя к себе забрать. Да только в ту пору еще мать твоя жива была. Не отдали.
— А почему? Зачем я ей там была нужна?
— Об этом можно только догадываться.
— Она что, тебе не говорила?
— О таких вещах обычно не говорят.
— Это как же?
— А вот так. Намекают в разговоре о возможности, а дальше смотрят, что родители или родственники скажут. Особенно если у кого несколько дочерей.
— А если родителей нет и спросить не у кого? Просто забирают без лишних разговоров?
— По-разному бывает…
— А тетя Корлис не обиделась?
— Она ведь не специально за тобой к нам в гости приезжала. Нет, я обиды не заметила.
— Я запомнила, что она была строгая.
— Она всегда строгая. У них там строгость принята. Полезное, кстати, качество.
— А в этот раз она не захочет, чтобы я осталась?
— Вряд ли. Ты уже большая для них. Да и недостатка в послушницах Обитель не испытывает. Нынче даже из богатых семейств туда, слышала, отдают. Не всех, правда, принимают.
— Места нет?
— И места тоже. А ты что ж, хотела бы туда переселиться?
— Ну что ты, бабушка. Я просто так интересуюсь. Мне с тобой хорошо, без строгости.
Конь прислушивался к знакомым звукам непонятной речи и поводил ноздрями. Он уже чуял то, что не могли почуять болтливые наездницы: запахи теплого стойла, сена и породистых кобылиц. Последних Ронан готов был обнюхивать часами. Особенно если со стойлом и сеном все было в порядке. Теперь же он радостно мотнул головой и воодушевленно заржал. Ковыляющий позади Хафган вторил ему тихим фырканьем.
— Видать, скоро будем на месте, — снова нарушила наступившую тишину бабушка.
— С чего ты взяла? Я впереди ничего не различаю.
— А ты не вперед, ты влево смотри. Да к коням прислушивайся. Эти своего не упустят. Как и мы, весь день, поди, на ногах, бедняги. Всем передышки хочется.
— А мы как, с тетей Корлис поговорим и сразу же в обратный путь? Или нам позволят переночевать?
— Не знаю. Нам вообще-то поспешать надо. Я же говорю, что Каур в большой опасности сейчас. Мы и так можем не успеть. — В подтверждение своих слов Радэлла стукнула в крутые бока лошади пятками, но вспомнила про хромого жеребца и снова потянула поводья на себя, чем, разумеется, вызвала замешательство и раздражение привыкшего подчиняться животного.