«Торпедные аппараты к бою»! Исповедь офицерши

Кукла Роузи

Я так увлеклась, мы так смешно и радостно провели весь день в этой игре и насмеялись безмерно. Шутки, шутками. А он не позволил мне даже в туалет по маленькому самой сходить. А если по-честному, я так заигралась, что мне захотелось, чтобы он и в туалете, своими руками, как моими все делал, со мной, как будто это я, все делаю. Вы представляете? Мы так насмеялись, так разошлись, что когда я отдавалась ему в очередной раз, то вдруг разревелась. От счастья, разревелась. От полного удовлетворения.

Он вообще, боготворил женщину! Я была для него божеством, и он дал мне это почувствовать в полной мере. Я ни разу не слышала от него ни одного упрека, нравоучения. Все, что я делала, на то я, по его мнению, имела полное право.

А как он научил меня ласкать

и любить мужской фаллос? Я ведь до этого, как? Нащупала, взяла и давай на нем кожицу двигать. А что потом? Он меня научил, как надо. Я на всю оставшуюся жизнь, и да простят меня боги, за мою откровенность, так люблю это занятие, что мой нынешний муж, всегда ждет с нетерпением, когда я его буду любить так, и все принимает от меня с огромным удовлетворением.

А, простите за прозу, как он заставил меня поменять свои взгляды на все мое женское тело не только спереди, но и сзади. Когда он, прикоснулся там, у самого кружочка, я думала, что умру от стыда и осознания того, как это греховно. А потом? Ну, что вам сказать? Дура я дура, провинциалка была. Это место такая же эрогенная зона на теле, как и всякая другая, только малодоступная. И простите уж за самую откровенность.

Он пришел, как-то раз, а у меня месячные начались. Так он все заботы обо мне взял, буквально на себя, ничего мне не давал делать и просил лежать, даже прокладочки все, сам менял. А как он меня в это время любил? Боже! Это же невероятное наслаждение! Вот тут-то и я испытала блаженство, от прикосновений туда, к своему кружочку им открытому, прикасанию и поцелуям своей темненькой шоколадке, как о говорил. Невероятное сохранилось впечатление. Острое, вроде бы, как запретное, но очень чувствительное и эротичное.

И еще я добавлю. Он так меня изводил сладостно своими поглаживаниями и поцелуями. Всегда, когда мы были рядом в постели. Он мог долго, часами целовать, гладить, щекотать, легонечко прикасаться по всему моему телу. Он делал это так, что потом, когда я зацелованная им всюду, просто одуревала от желания и просила его, нет, умоляла, он, начинал любить меня так же, долго и, нежно, с перерывами для того, что бы я отдыхала. И когда он уже был весь во мне, то я не хотела его отпускать из себя. Лежала и все время сжимала бедра, ощущала. А потом он опять. Начинал все сначала и так по много раз, по многу минут, чуть ли не часами. Я все это время плыла, словно херувим в облаках, но только в женском облике, счастливая, встревоженная и взволнованная сексуальным ожиданием.

Я его спрашивала, что он ведь мог бы, не так, а как все мужики. Вот так, раз и взять бабу. Почему же он так не делает? А он говорит, нет, я не беру ее, она мне сама отдается в благодарности и настолько, что мне от этого всегда хорошо, потому, что от нее самой, из самой глубины ее, все это шло к нему, от нашей женской натуры.

И потом, он считал, что женщина это самое совершенно существо и нам надо давать всего и очень много. И тогда она, в ответ, такой посыл внутренней своей энергии направит на любимого человека, что это даже видно потом, по внешнему облику человека. И мы подсознательно отмечаем это и говорим, что вот, смотрите, счастливый мужчина!

У нас были откровения, необыкновенные. Я ему все о себе рассказала. И о себе и о ней и о нем и о муже, даже о детских своих приключениях. Мне подумалось, что я услышу от него, в последующих суждениях, нотки осуждения или даже пренебрежения ко мне. А он, нет, ничего подобного. Более того, он говорил, что женщина уникальна по своей природе. Она так создана, что может любить и давать радость для обоих полов, и быть счастливой не только самой, но и осчастливить своего близкого человека. Говорил, что женщина так же, для своего любимого человека, может всю жизнь одаривать счастьем общения, прикосновений и актами любви. И, не зависит это умение, ни от кого, так как это дадено ей свыше и на него невозможно, повлиять, или изменить, мнением общества, осуждением людей. Потому, осуждать, отвергать мы не можем, так как мы не вправе изменить, того, что задумано свыше. И не обязательно

богом, природой так задумано. А потом пояснял. Что для сохранения вида, человека, как части живой природы, она немного перестраховывается и создает все время больше особей женского рода, чем мужского. Это для возможности одному мужчине сразу иметь нескольких детей, если на то потребуется. Переизбыток особей женского рода, природа не допускает к мужчинам, чтобы быстро не происходило перенаселение. А когда мы сильно разрастаемся, то она, природа, этот свой резерв не уничтожает, а все равно имеет и сводит между собой излишних женских особ, во избежание перенаселения. И чем больше людей, тем все большее количество женских особей будет ей перераспределено и отправлено в объятия себе подобных подруг. Вот так он мне говорил, и так вот думал. А ведь и вправду, это очень может быть, особенно сейчас. О том, что лесбийская любовь сильно помолодела в последнее время, ученые все время говорят, да и мы это видим и знаем. Ну и не все можно объяснить только тем, что мол, все это от новых возможностей контрацептивов или излишней свободы людей. Видимо и у природы есть на этот счет именно такое, как он говорил, свое собственное решение. Так, что против природы, не попрешь. Любите и жалуйте нас такими, какие мы есть и не пытайтесь менять по своему пониманию и усмотрению. Ну, а что же касается женщин, то он говорил, что это лучшая часть мира, и что женщина это лучшая часть вида живого на земле. А как же можно это лучшее осуждать и уж тем более попирать? Ведь только женщина способна воспроизводить нас и только за одно это, она не обсуждаема для остальных. Потому он никогда не осуждал меня и женщин за связь между нами и не принижал за это. Считал, что я вправе любить того, кого хочу и как хочу. Вот так то!

Время, проведенное с ним, пролетело мгновенно. Я его спрашивала все время о его семье, но он мне ничего не говорил, до самого последнего времени. И однажды такое время настало. Нам предстояло расстаться. И когда я, лежа рядом с ним, приподнялась на согнутой руке, наклонилась к его лицу и в тысячный раз любовалась, спросила.

— Почему я не могу остаться с тобой? Почему я тебя раньше не встретила? Почему мы должны расстаться? Я же ведь, люблю тебя, милый и хочу любить всю жизнь. Я просто не смогу дальше жить и оставаться собой, такой как сейчас, без твоего присутствия в своей жизни. Почему? Почему надо расставаться? Я не могу!

И когда он мне ответил, то я просто загасла, а при нем горела ярко, а после, потухла. Оказывается, он должен забрать свою парализованную жену от родственников, которые каждый год дают ему две недели отдыха от забот, по уходу за ней. Он сказал, что уже целых шесть лет он за ней ухаживает один и все для нее делает. Не может бросить и этого делать не будет. Без него она просто умрет. Она все видит и слышит, но не может пошевелить, ни ногой, ни рукой. Она полностью обездвижена. И все! Говорит.

— Больше я ничего не добавлю и не о чем говорить, и обсуждать не буду. Ты уж прости.

Он сказал, что уйдет утром, я его обхватила руками и всю ночь не выпускала. Все боялась потерять. Но так переживала, так нервничала, от того, что мы расстаемся, что все, же под утро заснула. Проснулась, а его рядом нет! Он ушел. А я осталась опять одна.

Но я знала, что стала другая. Думала так. А, как же на самом деле?

Глава 17. Подстилки

Потому я не отвечала на звонки и не читала записки, которые мне каждый день втыкала в дверь Лариска. Она не понимала, куда я пропала, почему я в квартире, видела свет, но с ней не связываюсь и не общаюсь. Я знала, что она ждала от меня? И когда шло время, а этого все не происходило, то она просто стала сходить с ума. И буквально за мной следила. А я. Что, я?

После расставания я тихо съехала с квартиры и решила, что мне надо еще раз попытаться встретиться и все решить со своим мужем. Сначала я заехала домой и дождалась пропуска. А потом, собрала вещи и поехала к нему, без каких либо намерений.