Торжество тревог

Пушной Валерий

Железный Аспенский неожиданно для всех надломился и запил. Печаевы наглухо закрылись ото всех. Алла Истровская втянулась в новый бизнес не сразу.

Анатолию было нелегко, но он закусил удила. И все получилось. Его отношения с Аспенским и Печаевыми складывались трудно, сухо, по-деловому. С Истровской наладилось более-менее, однако при встречах с нею они старательно обходили темы, в каких присутствовал Хавин. Все было сложно и запутанно, но это устраивало всех, потому что обрело устойчивые рамки.

Алла внешне почти не изменилась, такая же стройная и со вкусом одетая, но в ее глазах появилось вдумчивое выражение, хотя она по-прежнему варилась в котле

страстей. Не могла остановиться. А возможно, просто боялась оставаться одна. Одна, она всегда чувствовала себя потерянно, будто находилась в безвоздушном пространстве.

Но однажды, беседуя с Анатолием, Истровская сказала, что была бы не против взглянуть на Хавина. Наверно, брюшко отъел, как и Адаевский. Тот удивился ее желанию, столько лет прошло, никогда не вспоминала, уже забыть должна, и вдруг. Неужто все возвращается на круги своя?

– Собираюсь на днях в Москву, – сказала Алла. – Любопытно было бы увидеть.

Истровская занималась сетью магазинов. Хорошо все раскрутила. Анатолий ее работой был доволен.

Но, съездив в Москву, она о Хавине больше не вспоминала. И Анатолий ни о чем не спрашивал.

Стержень, на котором все у Аспенского держалось, после похорон жены и дочери сломался. Константин разом утратил опору в жизни, стало ясно, силу свою он черпал в тех, кого унижал и мучил. Такой была его любовь.

Пил с тупым упрямством, бутылку за бутылкой, потом валился на диван и спал беспробудным сном, затем опять пил и опять спал. Когда кончалась водка, отправлял домработницу за новой партией, и все продолжалось сначала. Домработница вздыхала, боялась противиться, молчала.

Длилось это месяца три. После чего посмотрел на себя в зеркало и не узнал. Оплывшая физиономия привела в шоковое состояние. Две недели приходил в себя. Чувство ненависти к Хавину разрывало. Иногда готов был сорваться с места и ехать в Москву, чтобы собственными руками придушить Павла. Ведь тот вторгся в его семью и разрушил все. Константин не мог признать, что благополучие своей семьи он поломал собственными руками. Видел лишь то, что хотел. Знал, что Печаевы находились в подобном положении. И это сближало его с ними. С ними первыми пошел на контакт.

Печаевы тяжело перенесли смерть сына. Андрей замкнулся в себе и осунулся. Марина выплакала все глаза. И только ее сила воли медленно вернула их к жизни. Впрочем, это уже не была прежняя жизнь. Ибо понятно, что так, как было раньше, никогда не будет. Смерть единственного сына – невосполнимая утрата, страшная, дикая. Кто бы мог подумать, что любовь доведет его до смерти? Они, как и Константин, винили Хавина.

Между ними и Аспенским завязалась новая странная связь, замешанная на ненависти. Иногда Константин заезжал к ним и просто долго сидел на одном месте, ничего не произнося, потом поднимался и так же молча уходил. Печаевы тоже молчали. Они без слов понимали друг друга. В головах зрели разные мысли о мести. Но Аспенский осознавал, случись сейчас что-то с Павлом, первым подозреваемым будет он. Потому не торопился. А ярость Марины временами прорывалась наружу, и приходилось гасить ее. Время летело, постепенно снова сошлись с Адаевским. Вернулся интерес к бизнесу. Теперь правила диктовал Анатолий, и им приходилось глотать это. Между тем Константин стал замечать за собой нерешительность и равнодушие. Смерть Павла переставала быть его идеей. Ведь ничего уже не вернешь. Все вокруг тяготило. Но Марина с течением времени не стала мягче. Мужа называла хлебным мякишем. И с сожалением смотрела на сломленного Аспенского.

Ее будоражила мысль о возмездии, словно

душа сына просила об этом. Теперь она чувствовала себя крепче мужчин. Они оказались бесхребетными и бесполезными. Время не лечило раны Марины. Напротив, воспоминания становились острее. Они изматывали. Они самое себя призывали найти выход из положения. И она собиралась это сделать. Нельзя прощать того, что простить невозможно. Надо уничтожить Хавина, не убивая физически. А может, и физически. Только нужно придумать, как. Женщина от природы обладает таким даром, но этот дар надо разбудить, заставить работать. Она постарается. Изо всех сил постарается.

3

Кристина вышла из автобуса и вздохнула полной грудью. Площадь перед автовокзалом кишела людьми. Все куда-то спешили с сумками, свертками, чемоданами, детьми. Толкались, не замечая друг друга. Она осмотрелась и двинулась к метро. Людской поток вынес к подземному переходу.

После событий пятилетней давности Кристина покинула свой город, съехав со съемной квартиры, и подалась в областной центр. И никогда не возвращалась туда, где желание устроить судьбу обернулось для нее полным разочарованием. Она оказалась никому не нужной, как будто выброшенной из жизни. Но и в областном центре прижиться не удалось. Поменяла много профессий, имела разных партнеров в постели, но не встретила того, за кем пошла бы и в огонь и в воду.

Измельчали парни, думала Кристина, превратились в аморфных существ, неспособных защитить женщину, стать опорой. И любить не умеют, и пожертвовать ради женщины не могут. Так и норовят сами сесть девушке на шею. Обезличили себя. Появился странный безликий подвид существ – гомосексуалист. В результате женщины сами сели за руль, идут в бизнес, в политику, а мужчин используют как подручный материал. Что ж, размышляла она, сами виноваты.

И тем не менее, отмечала, жизнь сурова к женщинам. Ведь в школах девочки зачастую учатся лучше мальчиков. Но за ее порогом школьные посредственности быстрее выбиваются в люди, приходят во власть на разных уровнях. А девочек, отличниц и хорошисток, нередко засасывает быт, воспитание детей и уход за мужьями-троечниками, чьи посредственные способности бьют по нормальным людям. Оттого жизнь плохо устроена, полагала Кристина, что троечники у власти. Пора женщинам брать все в свои руки.

Ей до чертиков надоел областной центр, и она решила уехать в Москву. Кристине твердили, что красивым иногородним девушкам в Москве одна дорога – на панель. Но она не собиралась опускаться до панели. Она испытала много трудностей, подчас было невыносимо, но никогда не падала низко. Набила кулаки, приобрела опыт выживания и намерена была любой ценой пробить себе дорогу в городе больших возможностей.

На ее телефонные звонки отозвалась двоюродная сестра, пригласила к себе на время, пока Кристина подыщет работу и жилье. Она поехала. С собой прихватила небольшую сумку, в которой уместился весь скарб. В дорогу надела джинсы и легкую светлую блузку.

С автовокзала Кристина направилась по адресу. Через час стояла перед дверью квартиры. Позвонила. После недолгой тишины раздался щелчок замка. Дверь открыла Лариса в коротком домашнем халате и тапочках с большими помпонами.

Девушки окинули друг друга взглядами, как бы прикидывали, насколько каждая из них повзрослела после последней встречи. Наконец Лариса отступила от двери, пропуская Кристину внутрь:

– Давай смелее, я одна. Не обращай внимания на бедлам, я болею, постельный режим у меня. Подруга Октябрина не разрешает подниматься и навести порядок.