Торжище брака

Крыжановская-Рочестер Вера Ивановна

Тамара с невыразимым ужасом смотрела на искаженное лицо мачехи, представлявшее такой страшный контраст с ее кокетливым нарядом и с бриллиантами, украшавшими ее руки и волосы. Видя, что доктор и адмирал собираются уходить, она быстро выпрямилась.

— Крестный, — сказала она, подходя к ним, — необходимо попросить доктора осмотреть Олю… Фанни унесла ее в страшных судорогах… вероятно, от испуга.

Тотчас же все прошли в детскую, где на диване лежала Оля, немного успокоившаяся благодаря заботам своей няни и доброй Фанни. Доктор внимательно осмотрел девочку, дрожавшую, как

в лихорадке, и, прописав ей лекарство, вышел в гостиную.

— Как она? — спросил адмирал.

— В настоящую минуту нет никакой опасности, но я не могу еще ручаться за последствия такого сильного потрясения. Должен вам признаться, что госпожа Ардатова проявила редкий недостаток материнской любви, решившись сделать ребенка свидетелем подобной смерти. Это могло повлечь за собой неизлечимое помешательство. А теперь пойдемте еще раз взглянуть на больного.

Николай Владимирович не спал и, по-видимому, находился в лихорадочном возбуждении.

— Где Люси? — пробормотал он, как только доктор наклонился к нему.

— Она придет, папа! Умоляю тебя, успокойся, — сказала Тамара.

Но больной продолжал волноваться.

— Я хочу, чтобы она сейчас же пришла. О, я ее видел в таком ужасном состоянии! — простонал он.

— Успокойся, Николай! Ты должен понимать, что всякое волнение для тебя вредно! Люси чувствует себя нездоровой вследствие всех этих происшествий. Она придет, но позже. К тому же в настоящую минуту ты не в состоянии выслушивать ее причитаний.

Больной, по-видимому, успокоился и впал в тяжелое забытье.

— Для него необходимо нанять сиделку, — сказал доктор, когда они вышли из комнаты. — У барышни не хватит сил поспевать всюду, а между тем больному необходим постоянный, внимательный уход. Я пришлю вам сестру милосердия, которую хорошо знаю. Вы можете вполне положиться на нее.

Когда дядя с племянницей остались одни, Тамара опустилась в кресло и сжала обеими руками свою голову.

— Ах, дядя Сережа, какой ужасный случай! Правда, вчера Люси была как безумная и проклинала Бога, но я никогда не поверила бы, что она способна на такое преступление!

— Эта женщина всегда была рабой своих страстей и действовала под влиянием минуты, — отвечал со вздохом адмирал. — Разорение, лишавшее ее роскоши и удовольствий, окончательно отняло у нее рассудок; она предпочла смерть бедности! Люси никогда не помирилась бы с нуждой, и, правду сказать, все это к лучшему, так как она превратила бы вашу жизнь в ад. Теперь, дитя мое, надо поторопиться с погребением. Во-первых, куда мы положим тело покойной, чтобы твой отец ничего не подозревал?

— Я думаю, в будуаре. Если закрыть все двери, то оттуда ни голоса священников, ни какой другой шум не достигнут слуха отца; а через зеленую гостиную, дверь которой выходит в коридор, ведущий в прихожую, можно будет вынести гроб. Только будь так добр, дядя, распорядись всем, что нужно для похорон.

— Хорошо, дитя мое, не беспокойся ни о чем! Ступай теперь к больному, а когда придет сестра милосердия, ложись отдохнуть и подкрепи свои силы. Еще много дел нужно привести в порядок!

— Я знаю это и буду сильна. Благодарю тебя за твою любовь к

нам.

Больной спал. Вся разбитая, Тамара бросилась в кресло, стоявшее у изголовья кровати, и закрыла глаза. Ей казалось, что она находится под влиянием ужасного кошмара, который давит и парализует ее. Ряд ужасных картин пронесся в уме, но она не в состоянии была размышлять, не в состоянии была углубиться в свое положение. Прошедшее и настоящее как-то болезненно переплелись в ее мыслях. Что же касается будущего, то оно вставало перед ней какой-то мрачной и грозной тайной. Она сама не знала, сколько времени провела в таком полузабытьи, когда вдруг легкий шум заставил ее открыть глаза. Первое, что она увидела, был мягкий и добрый взгляд сестры милосердия, которая, думая, что она в обмороке, с участием наклонилась над ней. Это была женщина средних лет, вся наружность которой внушала доверие и симпатию. Передав сиделке инструкции доктора, Тамара вышла из комнаты больного и прошла в детскую. Бледная, как смерть, Оля крепко спала на диване. Маленький Гриша, свежий и улыбающийся, завтракал, сидя на коленях няни, и, увидев сестру, протянул к ней свои крошечные ручонки. Тамара поцеловала его и затем приказала унести в другую комнату, опасаясь, как бы Оля опять не начала кричать и не испугала бы мальчика. Потом она позвала Фанни и камеристку своей покойной мачехи.

— Нужно позаботиться о покойнице, — сказала она им. — Найдите кого-нибудь вымыть и одеть покойную, так как вы, вероятно, побоитесь сделать это сами.

— Все уже сделано, барышня, — возразила Фанни. — Экономка позаботилась обо всем. Швейцар прислал двух женщин, которые в настоящее время хлопочут около покойницы под наблюдением m-lle Шарлотты. Мы же сию минуту закончим платье, если только вам, барышня, не понадобятся наши услуги.

— Дай мне черное платье, Фанни, и причеши меня.

Войдя в свою комнату, Тамара остановилась на минуту перед зеркалом и усталым взглядом посмотрела на себя. Розовые банты еще украшали ее волосы, а на шее висел золотой медальон, усыпанный бриллиантами. Как отличалось это бледное и расстроенное лицо с темными кругами под глазами и с пылающим лихорадочным взором от веселого улыбающегося, которое это же самое зеркало отражало несколько часов назад! Правда, в эти же несколько часов и вся жизнь Тамары круто изменилась.

Молодая девушка, апатично позволив одеть себя в черное платье и причесать, с усталым видом вытянулась в кресле. Исчезнувшая как тень Фанни скоро опять вошла в комнату, неся на подносе чашку чая, стакан красного вина и несколько бисквитов. Заметив отрицательный жест своей госпожи, добрая девушка чуть не со слезами вскричала:

— Ради Бога, скушайте что-нибудь, барышня! Подумайте только, что со вчерашнего дня у вас крошки не было во рту, а ведь теперь уже час пополудни! Вам необходимо поддержать свои силы. Если вы захвораете, что же тогда будет?

— Ты права, Фанни, мне нужны силы! — ответила Тамара.

С усилием она сделала несколько глотков чая и вина, но пища была ей противна. Тем не менее живительная теплота пробежала по отяжелевшему телу. Тамара легла на кровать и попыталась заснуть.